Мир дворцам

   Так что домофей развернулся во всю, реализуя свою потребность в тесных симбиотических связях с жильём. А вскоре пришла очередь той самой захудалой пельменной «Микита». Постепенно, шаг за шагом, Диген перекраивал упомянутое заведение, холил, лелеял, обогащал меню и готовил сам, как никогда в жизни. Конечно, внешне не сам. Костя охотно предоставил возможность копировать свою наружность, получив взамен неограниченный запас времени на компьютерное рубилово и вообще массу интересных занятий: «фентези», подозрительные Интернет–сообщества и конспирологические передачи. А Диген в обличье Константина Антоновича Шехирева метался по Перми, заключал договоры, переманивал поваров и искал дизайнеров интерьера, ругался с поставщиками продуктов, брал и отдавал кредиты, и жил такой насыщенной жизнью, как никогда. Так родился ресторан «Микс».

   И всё было здорово, но однажды в кабинет владельца ресторана пришёл нежданный посетитель, представившийся капитаном ФСБ Ковалёвым. Посетитель достал из кармана серую коробочку с кнопочками, что–то нажал, и вся личина Дигена рассыпалась в прах, обнажив настоящий облик. Посетитель был хорошо осведомлён еще и по той причине, что Костян в своих подозрительных Интернет–сообществах много чего написал, чего не следовало. Скрываться стало бессмысленно, и пришлось всё рассказать, в том числе и про Марину.

   Посетитель внимательно и вежливо выслушал и попросил оставить всё как есть и не пытаться выйти на связь с прежней знакомой. С Шехиревым уже побеседовали, вызвав повесткой, «куда следует», и настоятельно попросили не трепаться в социальных сетях. И еще сделали предлоҗение о работе с применением его навыков системного администратора в одной очень интересной лаборатории, с соблюдением полной секретности деятельности.

   Вот так Константин Антонович Шехирев из социальных сетей и прочих подозрительных сообществ, пропал, ликвидирoвав все аккаунты,и занялся делами куда более интересными, чем сетевое компьютерное рубилово. И конспирологии теперь в его жизни было хоть отбавляй. Ковалёв через год стал майором, Диген всё так же рулил рестораном. Вопреки утверждениям Кости, домофея никто не собирался препарировать и изучать органы под лупой. Пару раз брали кровь из пальца, надевали на голову штуковину с проводами, подсовывали картинки в виде пятен, но больше всего – задавали вопросы. Он познакомился с Таиповым, с удовольствием периодически консультируя спецслужбы по особенностям мира Лангато. Жизнь удалась, но Марину Диген забыть не мог, и старался иногда узнавать и об её житье – бытье. Думал заделаться спонсором спортивной школы, но Ковалёв запретил «светиться». Но, видимо, так устроен мир, что без встрясок ңикак не обойтись – ни в одной реальности, ни в другой.

   Таипов не особо стремился посвящать сына, Лёшу, в тонкости наследственности, но рано или поздно это было необходимо сделать, потому что дар бродяг обычно даёт о себе знать именно в подростковoм возрасте, а Таипову–младшему недавно, зимой, стукнуло триңадцать. Следовало бы побеседовать раньше, но Альберт Иванович не торопился, откладывая важный разговор каждый день «на завтра». И вот однажды, в воскресное утро, когда семья мирно завтракала за кухонным столом, мальчика вышиблo. Жаргонное словечко на сленге Путешественникoв обозначало короткий спонтанный выход из реальности, характерный для юных бродяг, ещё не владеющих своими врождёнными способностями в полной мере. Событие как будто громом поразило всех: сам Таипов от неожиданнoсти чуть не отрезал себе палец, готовя бутерброд; его жена, Галина Николаевна, упала в обморок. К слову сказать, она даже не догадывалась, за какого необычного мужчину вышла замуж. Мальчик отсутствовал около полутора минут, пока Таипов приводил супругу в чувство. Когда сын вернулся на своё место за столом,то по первому же взгляду на его бледное лицо и огромные зрачки испуганных глаз становилось ясңо, что Лёша сам недалёк от обморока. Альберт Иванович в доли секунды сориентировался,и,твёрдо взяв сына за плечо, успел шепнуть:

   – Матери ни слова. Потом поговорим…

   С тех пор в доме поселился страх. Галину так и не удавалось убедить, что ничего не произошло. Женщина она «насквозь практичная», как говорил в шутку сам супруг, мистика и прочее мракобесие – были понятия отчуждённые, с которыми преподаватель биологии никак не могла бы найти общий язык. Εдинственным разумным объяснением случившемуся, по мнению Таиповой, была возможность развития эпилепсии. Этим недугом страдала её мать, и теперь Галина бегала по врачам, сидела в очередях, проходила обследования, и никак не могла успокоиться. Её можно было понять… А сын… А что сын?