Мир Гаора (СИ)

   Гаор послушно слез с нар и пошёл к крану, на всякий случай настороженно следя за окружающими. Но все были заняты своими делами и внимания на него не обращали. В раковине скопилась вода, и он зачерпнул её, осторожно промыл глаза и щёки, рот, подбородок. Щетина неприятно, нет, непривычно колола ладони. И к этому тоже надо привыкнуть. Умывшись, он подставил ладони под капающую из крана воду, подождал, пока наберётся пригоршня, и напился. Вода показалась необыкновенно вкусной. На мгновение снова закружилась голова, и он постоял, опираясь ладонями о раковину.

   - Эй, Рыжий, чего встал.

   Вот и назвали - понял он. Нет Гаора Юрда, есть Рыжий. Ну, так и быть по сему.

   Он отошёл от раковины, уступив мужчине с перебитым носом, и осмотрелся. Уже по-новому: приглядываясь и запоминая.

   Вон Слон полулежит на нарах и разглядывает потолок, в углу у решётки стоят пятеро и о чём-то трепятся. Трое играют в чёт-нечёт. Интересно, на что здесь играют? В казарме играли на сигареты, пайковый сахар, ну и на деньги, понятно. А здесь? На верхних нарах то ли спят, то ли так валяются... Все, как и он, босиком, в рубашках и штанах, есть рваные, есть заплатанные. Так что... ничем он не выделяется, такой как все. "Форма одежды - обычная", - усмехнулся он про себя. Чалый рубашку надел, но застёгивать не стал, а завязал полы узлом на животе, и у многих так. Запомним. Седой сидит на нарах и смотрит на него чёрными, сразу и грустными, и смеющимися глазами.

   Гаор медленно, опасаясь резким движением вызвать повторный приступ - с ним такое уже было после контузии на Валсской переправе и он тогда с месяц провалялся в госпитале, попал на экспериментальный курс лечения едой и сном, подвезло - вернулся к нарам и сел на своё, да уже своё место рядом с Седым.

   - Ничего, парень, - улыбнулся ему Седой. - Выживешь. А сейчас полежи, если хочешь.

   - Да нет, - Гаор сел поудобнее. - Належался, когда к оформлению готовили.

   - Первичная обработка, - кивнул Седой, - помню. Тебя сколько держали?

   - Неделю, наверное, - неуверенно ответил Гаор. - Меня со счёта сбили, смещённым режимом.

   Седой смотрел на него всё с большим интересом.

   - И кем был?

   - Когда? - ответил Гаор вопросом и стал рассказывать. - Военное училище, потом армия, потом демобилизовался, когда перемирие подписали, нас многих так, ну и... - о работе в газете он решил пока не говорить, - по-всякому приходилось.

   Седой, внимательно глядя на него, понимающе кивнул.

   - Но к блатным ты не пошёл, - он не так спросил, как сказал.

   Гаор пренебрежительно дёрнул плечом.

   - В дерьме не копаюсь.

   - Там тоже по-всякому случается, - задумчиво сказал Седой.

   - Так, паря, слышь, - вмешался молча слушавший их, лёжа с другой стороны от Гаора, парень. - Ты чо ж, воевал?

   - Да, - твёрдо ответил Гаор.

   - А братан твой? Ну, нам Седой, пока ты, сомлевши был, объяснил, что бастард с наследником братья. Он-то чего?

   - Он играл, - хмыкнул Гаор и с внезапно прорвавшейся злобой, - и по шлюхам дорогим бегал. Отец его в университет воткнул, а он ни хрена...

   - Куды ткнул? - перебили его незаметно собравшиеся слушатели.

   - Высшая школа, - ответил за него Седой.

   - Ага, понятно.

   - Давай, Рыжий, дальше-то чего?

   - А ничего. Я работал, отчисления делал.

   - Кому?

   - Задолжал что ли?

   Гаор снова вздохнул.

   - Я бастард. Положено отцу сорок пять процентов с любых заработков бастарда.

   - Это сколько?

   - Седой?

   - Половина.

   - Ни хрена себе!

   - Да у нас бы за такое, чтоб с сына так тянуть, живо бы вздули.

   - Точно!

   - Ну, матери дай, она тебя кормила, теперь ты её корми...

   - Это ежели не угнали.

   - Само собой, не об этом речь.

   - Ладно вам, заткнулись, а потом?

   - А потом суп с дерьмом, - зло, заново переживая всё случившееся, ответил Гаор. - Приехали... на работу ко мне, руки завернули, в ящик засунули и привезли. Объявили, что отец заявление подал, и отправили на обработку.

   - Даа...

   - Бывает же...

   - За старшего брата, значить, ты и пошёл.

   - Он моложе меня, - устало сказал Гаор. - На три года. Только он наследник, а я бастард.

   - А мать? - спросил кто-то в наступившей тишине. - Она-то чего?

   - Я и не помню её, - Гаор сглотнул вставший опять в горле комок. - Меня в пять лет отец у неё забрал, больше я её не видел, даже имени её не знаю, может, и нет её уже, а может, и жива. Не знаю.

   Он замолчал, и наступила тишина. Почему-то, он ещё не знал почему, но они как-то иначе говорили о семье. Не понимали, что не мать, а отец главный, старшинство считали по годам.

   Тишину вдруг нарушил вопль. Кричали где-то дальше и от боли. Гаор вздрогнул.

   - У блатяг это, - сразу объяснили ему.

   - Ништяк, нас не касаемо.

   - Ребя, а никак жрачку везут.

   - Ладно, Рыжий, потом доскажешь.

   Тут и он услышал приближающиеся визг и лязганье железных колёсиков по цементному полу. В коридоре у их решётки появился надзиратель в мундире без знаков различия, но с зелёными петлицами, постучал дубинкой по решётке.

   - Старший, подготовь камеру.

   - Встать, - гаркнул, слезая с нар, Слон. - По четыре становись.

   Седой легко соскочил с нар.

   - С Чеграшом вставай, - бросил он через плечо Гаору, проходя вперёд, к Слону и ещё двоим.