Мир Гаора (СИ)

   Молча разошлись по койкам остальные. И когда надзиратель, прокричав отбой, задвинул решётки и ушёл, Плешак вдруг сказал:

   - Рыжий, а ты чего ж не кричал? Старший по ихней смене бы пришёл, не допустил до такого. Ты в следующий раз, ну если он опять к тебе привяжется, сразу кричи.

   Гаор ответил, жёстко разделяя слова.

   - Я... перед... ним... кричать... не буду.

   Плешак тихо вздохнул в ответ.

   Лежать на спине было всё-таки больно, и Гаор осторожно, чтобы не столкнуть одеяло, повернулся на живот, обхватил руками подушку. Так показалось легче, и он заснул.

   Ни тогда, слушая у ночного костра лейтенанта, ни сейчас, рассказывая об этом, он и не подумал применить это древнее поверье о проклятых родах и семьях к себе и к Юрденалам вообще. Может быть, и потому, что не верил. Об отце и его старшем брате-наследнике, погибшем в авиакатастрофе, ему ещё когда Сержант рассказал. Но Огонь Животворящий предателей выжигает, клятвопреступников метит, а уж за братоубийство... Нет, он не верил тогда, и не верит сейчас. Нет, может, Огонь, Вседержатель мира и Вликий Творец и есть, он не спорит. В училище он честно учил всё, что задавали на уроках закона божьего, выстаивал все положенные службы в училищном храме, читал и пел общие молитвы в столовой и в строю, но... но сам по себе нет, не верил. На фронте, этим не занимались, на фронте веришь во что угодно и как угодно, лишь бы выжить... амулеты, талисманы, полковой священник от Храма, молитвы... да молись, как хочешь, лишь бы другим не во вред. Рассказы же об агграх, разоряющих храмы и убивающих священников и молящихся, тем более оставляли его равнодушным. Особенно после того, как узнал на фотографиях аггрских жертв, знакомые места и понял, что это работа спецвойск. Нет, наверняка были и разрушенные храмы, и замученные священники, но вот кто это делает? Это, как говорится, совсем другая история. А после дембеля он, тем более, ничем таким голову не забивал. Кервин, правда, отозвался по поводу одного из его оборотов.

   - Убери, мне только ещё в духовной цензуре объяснений не хватает.

   Он согласился и убрал. Незачем связываться...

   Выздоравливал Гаор медленно. Через два дня, на груди и животе стали выступать тёмно-багровые кровоподтёки. А в душевой кто-то ахнул.

   - Паря, да ты со спины чёрный весь! И задница такая же!

   Увидеть себя Гаор, разумеется, не мог, пришлось поверить на слово.

   - Давай, паря, - сказал ему мывшийся под соседним рожком Мастак, - вытирайся и к Матухе. Пущай посмотрит тебя. Давай, давай, чтоб до отбоя успеть.

   Память о словах Матухи, чтоб, если что сразу шёл к ней, и понимание, что уж Мастак никак не может его подставить, заставили Гаора выйти из-под душа, наскоро вытереться, одеться и идти к Матухе.

   В коридоре он у первой встречной девчонки спросил.

   - Матуха где?

   - В спальне, - фыркнула она. - Заболел никак? Давай я тебя полечу.

   Объяснять ей, что он думает о её лечении, Гаор не стал: успеется, он с этой быстроглазой ещё и перемигнётся, и перемолвится. А вот как ему в женскую спальню зайти?

   Как и у мужской, решетчатая дверь женской спальни до отбоя отодвинута, и Гаор остановился у проёма в коридоре с тем, чтоб его заметили и окликнули, потому что обычно мужчины проходили, не останавливаясь.

   Расчёт его оказался верен.

   - Тебе чего? - сразу подошла к нему невысокая, ему до плеча, женщина с обычным узлом тёмно-русых волос на макушке.

   - К Матухе я, - ответил Гаор.

   - Аа, приключилось чего опять? - женщина сразу отступила, приглашая его войти, - Матуха, Рыжий пришёл к тебе.

   Гаор несмело переступил порог, боясь ненароком сделать что-то не то. Но к счастью, идти далеко ему не пришлось. Койка Матухи была сразу налево от двери, и Матуха, увидев его, кивнула.

   - Сюда иди, сейчас занавешу.

   И быстро двумя большими то ли простынями, то ли распоротыми тюфячными наволочками отгородила пространство между двумя койками: своей и соседней.

   - Что приключилось?

   - Синяки выступили, - вздохнул Гаор, - сказали, чтоб к тебе шёл.

   - А сам бы не догадался? - с ласковой укоризной улыбнулась Матуха. - Давай раздевайся, посмотрю тебя.

   Гаор снял рубашку и майку, мгновение помедлив, и штаны, оставшись в трусах.

   - Всё снимай, - сказала Матуха, - и не тяни, отбой скоро.

   За занавеской фыркнули, и Гаор, невольно покраснев, судорожно оглянулся. Матуха засмеялась.

   - Ох, доберусь я до вас, - строго сказала она. - А ты не стыдись. От погляда ни прибытка, ни убытка не бывает.

   - Чего? - спросил Гаор, стаскивая трусы.

   За занавеской ахнули в два голоса.

   - Ничего, показывай красоту свою. Ох, и расписал он тебя. Девки, цыц, поротых что ль не видели.

   Её пальцы быстро пробежали по его груди и животу.

   - Больно?

   Гаор пожал плечами.

   - Не очень.

   - Спиной повернись.

   Гаор повернулся к ней спиной и прикрылся руками.

   - Даа, - вздохнула Матуха, - такого и я не видела. Здесь как?

   - Как везде, - мрачно ответил Гаор.

   - А это что?

   - Это осколочное, - ответил Гаор, - зажило давно.

   - А спереди у тебя?

   - Два пулевых.

   - Пули достали, или так и сидит в тебе смерть-железо?

   Последние два слова он не понял, но о смысле догадался и ответил.

   - Достали. Там у меня ещё осколочные есть и ожог.