Мир Гаора (СИ)

   Ему уже сильно хотелось есть, уезжали в такой спешке, что сухого пайка он не успел получить, а обеда не предвиделось. Если только хозяин опять не загуляет до "Охотничьего" и не повторит там угощение в кабинете. Рассчитывать на это было, конечно, глупо, да и лучше голод в рейсе, чем пир в "Орлином Гнезде".

   Дом-на-Холме показался ему сегодня особенно мрачным и неприветливым. Наверное, от голода. Снова период за периодом монотонного сидения в гараже. Время от времени Гаор выходил из машины, протирал стекло и зеркала, делал вид, что копается в моторе, даже дремал, сидя за рулём. О ходе времени можно было догадаться только по движению стрелок на циферблате вмонтированных в панель часов, а так вокруг ничего не менялось. За всё время ни одна машина не приехала и ни одна не уехала, будто они тут... для декорации стоят. Или для маскировки? Тогда для кого маскировка? И что маскируют? Не для него - это точно. Раб вообще для них всех... вроде мебели. Его не замечают, не стыдятся и не стесняются. Поймёшь для кого, поймешь зачем, а тогда и что.

   Из Дома-на-Холме они выехали уже в темноте.

   - Домой по кольцу, - распорядился Фрегор и застыл на заднем сиденье в мрачном раздумье.

   - Да, хозяин, по кольцу, - ответил Гаор.

   Отчаянно хотелось есть, но раз по кольцу, то на ужин он не успевает. Обидно. Обидно, досадно, но ладно! - всплыло вдруг в памяти услышанное когда-то присловье. Что ж, а ведь верно.

   Гаор отвлекал себя всяким пустячными мыслями от голода и сосущего чувства не опасности, а... предчувствия опасности, наверное, так. Ну, на сегодня его от Орната, можно сказать, отбили, даже спасли, а завтра? А послезавтра? А... "Переменчив твой", - сказала ему тогда Первушка. Что да, то да, шило у хозяина в заднице на все случаи. Хоть бы... "Хоть бы продал он меня, что ли", - тоскливо подумал Гаор. Где бы ни было, что бы ни было, хуже не будет.

   - Рыжий, - раздалось сзади.

   - Да, хозяин, - откликнулся, не оборачиваясь, Гаор.

   - Гони на пределе.

   - Да, хозяин, на пределе, - ответил Гаор, до отказа вжимая педаль газа.

   А если вмажемся? Время тёмное, заметно похолодало, и дорога подмёрзла. И сам себе ответил: "А если и вмажемся - невелика беда, одной сволочью и одним дураком меньше будет. Огонь Великий, да если моя смерть Жука откупит, то я вот он, готов, только дай знак".

   Но знака не было, а навстречу уже летел лес Королевской Долины. И круглая белая луна холодно и отчуждённо серебрит дорогу, отражаясь в тоненькой корочке льда.

   Огромный замок "Орлиного Гнезда" по-ночному тёмен и как-то особенно мрачен.

   - Завтра в десять на "коробочке", - распорядился Фрегор, вылезая из машины возле своего подъезда в западном крыле.

   Гаор повторил ему в спину полученный приказ и поехал в гараж, сдавать машину дежурному механику.

   В рабскую казарму он вошёл под умноженный селекторами голос Мажордома, дававшего отбой. Спальня встретила угрюмой тишиной. И по этой тишине Гаор понял, что сегодня "развлекалочки" были особо паскудными. Но, зная здешние правила, запрещавшие любые расспросы, он молча прошёл к своей кровати и стал раздеваться, собираясь в душ. Что Снежки нет, он как-то не заметил, вернее, не обратил внимания, а ведь последнее время она почти каждую ночь у него оставалась.

   - Рыжий, - негромко позвал его Старший.

   - Да, Старший, - так же тихо, но не шёпотом отозвался Гаор.

   - Снежку не жди.

   - А что? - машинально спросил он и, тут же догадавшись, переспросил уже с другой интонацией: - Что?!

   - Затрахали её, насмерть.

   - Кто?! - выкрикнул он.

   И тут же его окружили, зажав плотным кольцом, повскакавшие с кроватей мужчины, схватили за плечи и руки, заведя их ему за спину. И в несколько голосов, не перебивая, а дополняя друг друга, простыми и ясными словами ему рассказали, как забавляли Второго Старого, показывая тому насилие.

   - Любит он это.

   - Сам бессильный, так другие насилуют, а он смотрит.

   - Мальцы надоели ему.

   - Пригляделся.

   - Из третьей спальни взяли.

   - Кто посветлее и поменьше.

   - И Снежку.

   - Из питомника ещё привезли.

   - Совсем малявок.

   - Только-только проклеймили.

   - Ни одна не выжила.

   Гаор слушал, не пытаясь вырваться, но его продолжали держать.

   - Кто? - повторил он, когда рассказывавшие замолчали.

   - Отбирал или насиловал? - спросил Старший.

   У Гаора дёргалась, собираясь складкой, верхняя губа, глаза стали жёлтыми, но говорил он спокойно.

   - Кто придумал и кто отбирал, я знаю. Насиловал кто?

   Стоявшие вокруг переглянулись. "Не хотят говорить?" - насторожился Гаор. Покрывают? Кого?

   - Эти, пятеро, - нехотя сказал Старший. - Их старший тебя тогда от собак к врачу увёл.

   - Ну, они тебя лупцуют по-всякому, - влез кто-то из парней.

   Имени его Гаор не знал, но это было ему и неважно. Он шевельнул плечами, высвобождаясь из хватки.

   - Пустите, мужики.

   - Рыжий, не дури.

   - Убьёшь одну сволочь, а всех в печку отправишь.

   - Снежку не вернёшь.

   - А себя погубишь.

   - Пустите, мужики, - очень тихо и спокойно повторил Гаор. - Увечить вас я не хочу. Пустите.

   Медленно, как бы нехотя, разжались твёрдые мозолистые ладони и пальцы.

   - Не дури, Рыжий, - повторил Старший.

   Гаор твердо посмотрел ему в глаза: