Мир Гаора (СИ)

   - Отца сдаешь, паскудник? - даже удивился Гаор. - К нему у меня свой счёт, а к тебе свой. Снежку ты подставил, и забаву ты придумал.

   Наверняка Гаор этого не знал, говорил наугад, но попал. Он понял это по сразу побелевшему лицу Милка.

   - Ну и как? - спросил Гаор. - Порадовал ты дедушку? Простил он тебе щетину твою?

   Удерживая Милка по-прежнему за горло одной рукой, он тыльной стороной другой провел по груди Милка и подчёркнуто удивился.

   - Да ты никак бреешься? А что это запрещено, ты знаешь? Да за такое нарушение и тебя, и Мажордома вполне в печку можно отправить. Рабу бриться запрещено. А ты, дурак, не знаешь, что от бритья щетина жёстче только делается? Ну, никакой цивилизованности. Надо тебе за такое и член заодно оторвать. В печке он тебе всё равно ни к чему. Да и подстилке тоже.

   Милок дёрнулся, и Гаор ударил его коленом между ног. Милок вскрикнул и обмяк, потеряв сознание.

   - Отпусти его, - негромко сказали за спиной Гаора.

   Гаор узнал голос Первушки и так же негромко ответил, не оборачиваясь:

   - Нет, он свой счёт ещё не оплатил.

   - Отпусти. Он не трогал твою... Снежку. Это Второй Старый.

   - Что отец твой нелюдь, - голос Гаора был пугающе спокойным, - он за это перед Огнем ответит. А что сынок твой паскудник и сволочь, так за себя он сам отвечать должен. Давай, гадёныш, чухайся, не симулируй, это только начало.

   Милок открыл глаза.

   - Пощади, - безнадёжно попросил он. - Мама, скажи ему.

   Гаор раздвинул губы в злом оскале:

   - Это дикари поселковые матерей слушают и почитают. Нет, паскудник, тебя не отмаливали.

   За его спиной напряжённо дышала Первушка. Да будь на её месте в самом деле поселковая, да разве бы он посмел при матери её родного, кровиночку тронуть, по первому бы слову отпустил, а эти сволочи...

   - Отпусти, - прозвучал вдруг ещё один женский голос.

   Гаор не обернулся, и женщина продолжила:

   - Я матка Снежкина, дочку мою не воскресишь, а себя погубишь. Не марайся. Ты гридень, а не палач.

   Гаор вздрогнул, как от удара, и ослабил хватку.

   - Ладно, мать, по твоему слову сделаю. А ты запомни, какой мерой людям меряешь, той же мерой и тебе отмерится. И тебе, и всему роду поганому твоему.

   Он разжал пальцы и дал синюшно-бледному Милку упасть на пол. Ни на кого не глядя, обмотал себя по бёдрам полотенцем, взял свои мыло и мочалку и пошёл к выходу. В дверях стояла светловолосая с рассыпанными по плечам прядями женщина в мужской длинной - ей почти до колен - майке. Гаор молча поклонился ей. Она кивнула и посторонилась, а когда Гаор проходил мимо неё, подняла руку и слегка коснулась его плеча.

   Кто позвал в душевую её, а раньше Первушку, кто и что услышал и увидел... Гаор так и не узнал. Ни на следующий день, ни потом никто ничего ему не сказал и ни о чём не спросил. По заведённому в "Орлином Гнезде" порядку. Сначала он ждал, что Мажордом попробует... ну, если не заступиться за сына - у Ардинайлов такое не принято, каждый сам за себя - то хотя бы ему дать укорот. Ждал и был наготове. Чтоб уж сразу и от души. Но день шёл за днём, а ни Мажордом, ни Милок, да никто из первых спален будто не замечали его.

   А через несколько дней началось такое, что Гаору стало совсем ни до чего. Опять был прав Седой: всегда найдётся более страшное. А отступить он не мог. Да и некуда ему отступать. Только в печку.

* * *

   На вершине холма Венн остановил мотоцикл. Отсюда в хорошую погоду просматривались окраины Аргата, но сегодня всё тонуло в сизом, похожем на дым тумане. Ноябрь месяц, поздняя осень, предзимье, как говорила Нянька. Паршивое время года. По всем параметрам. К сожалению... а к чьей-то и радости. Признайся честно самому себе: ты слишком многим наступил на любимые мозоли, многих обошёл, отодвинул и подставил. И теперь на тебе отыгрываются. За всё твое прошлое и будущее. Свора шакалов и гиен. Избавиться от них можно элементарно: скинуть им на клыки уже ненужный балласт, и пусть рвут в своё удовольствие, а ты тем временем успеешь уйти. Но... но, чёрт побери, ему некого им скинуть. Ни Фрегора, ни Рыжего сдавать нельзя. Рыжего до конца всей операции, а Фрегора, пока Рыжий не в безопасности. Чёрт, а ещё Файрон, Стиг Файрон, чёртов адвокат. Ведь он с самого начала, только услышав о каких-то полумифических на тот момент списках, подумал о Рыжем. И когда ему показали аккуратно переписанные словесные портреты и адреса... вот для чего Рыжий тогда и уединялся с Файроном в его конторе. Чёртов журналюга, рыжий дурак. Ни его, ни Фрегора не внёс в свой список и тем подставил. А теперь... ладно, хватит скулить и думать о несделанном. Рыжему ничего объяснять нельзя. Фрегору тоже. Адвокат... на него вышло Пятое отделение - Внутренняя безопасность. По сравнению с ними спецовики - кроткие ангелы, добродушные, снисходительные и забывчивые. С "пятыми" дел иметь нельзя. Если они возьмут Адвоката... чёрт, когда они возьмут Адвоката, то... всё будет зависеть от Адвоката. Огонь Великий, лишь бы этот очкарик умер до допроса. Ведь тамошние умельцы вынут из него всё возможное и невозможное.