Мир Гаора (Сон 1-10) [СИ]

Гаор кивнул, обрадованный таким поворотом разговора. И прозвище узнал, и что это обувь. Значит, бахилы и чуни. Зимой без них ноги поморозишь. Запомним. А ноги как раз растереть надо, а то находился по мокрому. Он сел на нары и стал растирать ступни.

— Ну, так как, Рыжий? — негромко спросил его Седой, — может, хватит темнить?

Гаор удивлённо вскинул на него глаза. Седой улыбался, но глаза его были серьёзны и даже насторожённы.

— Так как ты на тот суд попал?

Гаор сообразил, что Седой может посчитать его за осведомителя или ещё кого из того же ведомства, а это грозило вполне серьёзными неприятностями. Но и полностью раскрываться тоже не хотелось. Стукачей нигде не любят, а журналистов… ему с разным приходилось сталкиваться, и часто выручала ветеранская форма, а здесь…

— Судебное заседание было открытым, — осторожно ответил он. — Любой мог зайти.

— Вот так шёл и зашёл?

Гаор кивнул.

— И всё так запомнил?

Здесь он мог ответить честно.

— У меня память хорошая. Да и такое услышишь, так не забудешь.

— Допустим. А про тихушника откуда узнал?

— Пока слушал, догадался.

— И больше тебе нечем заняться было, как в суде сидеть и слушать?

…Про суд ему сказал Жук. Что будут судить маньяка, о котором уже писали и шумели все газеты, и обещал провести по своей адвокатской карточке как помощника. Он кинулся к Кервину, взял, на всякий случай, карточку разового поручения от газеты и еле успел забежать домой переодеться в штатское, здраво рассудив, что в помощника-ветерана никто не поверит. Он успел, проблем на входе не возникло. Зал был почти пуст, хотя процесс не имел грифа закрытости. Потом он заметил нескольких мужчин в неприметных костюмах и с незапоминающейся внешностью, и в то же время очень схожих между собой. «Как, скажи, штампуют их», — шепнул он Жуку. Тот кивнул, будто склонился к бумагам. Журналистов не было. Он уже покрутился по разным местам, и многих знал в лицо. Пойманный маньяк — сенсация! И ни одного журналюги. Это была третья странность. И невнятица в выяснении обстоятельств поимки. Получалось, что маньяка долго прикрывали, а потом прикрывать перестали, и тот сразу вляпался, попался на горячем, потому что… потому что был уверен в безнаказанности. И произошло это… когда в число его жертв попали чистокровные, и убитых мальчиков стало больше, чем девочек. Но всё это он сообразил потом, а тогда только сидел рядом с Жуком, задыхаясь от бешенства. И писал так же…

— Так тебе это интересно было? — насмешливо спросил Седой.

Гаор вздохнул. Темнить действительно не имеет смысла.

— Нет, конечно, у меня было поручение. От газеты.

Седой удивлённо негромко присвистнул.

— Однако, новость. С тобой, Рыжий, не соскучишься. Так кто ты, Рыжий?

И тут он сорвался.

— Раб, обращённый раб, вот я кто!

Он сразу пожалел о своей вспышке, но тут к решётке подошёл надзиратель и указал на него дубинкой. Гаор слез с нар и пошёл к решётке.

Надзиратель выпустил его и погнал по коридору к выходу. Опять лестницы, тамбуры, коридоры. Когда его водили к врачу, он от вспыхнувшей вдруг дикой сумасшедшей надежды как-то даже не замечал, что вокруг так же проводят навстречу и на обгон по одному и группами рабов, а сейчас обратил внимание и опять подумал про конвейер, какая это огромная машина — рабство. И как мало он знал об этом, и не думал, и читать не приходилось. И это то самое — все знают, и никто не говорит.

Опять тамбур, где он разделся, бросив одежду у стены в ряду таких же кучек.

— Заводи.

— Вперёд.

Гаор перешагнул порог и оказался в большом безоконном зале, наполненном людьми, голыми, в форме, штатском и белых халатах, тут же катались столики на колёсах с бумагами, раздавались какие-то звонки, мешались команды и разговоры. Конвейер работал на полную мощность.

— Встань сюда.

Это уже ему.

— Этих куда?

— Третья категория на утилизацию.

— Все четверо?

— Да, оформляй.

Утилизация? Кого-то… четверых на утилизацию. Третья категория, что это?

— Ну-ка, что тут у нас?

Молодой, видно только-только аттестовали, румяный гладко выбритый лейтенант с зелёными петлицами, посвистывая, оглядывает его.

— Обращённый?

— Да, — Гаор успел добавить, — господин, — до того как лейтенантский кулак коснулся его губ.

— Статья?

Его ответ вызвал уже знакомое удивление.

— Что-что? Эй, кто взял справочник?

— Возьми, зануда!

По воздуху перелетает и шлёпается прямо в руки лейтенанта пухлая затрёпанная книжка. Лейтенант быстро пролистывает её, находит нужное место и удивлённо свистит.

— Покажи клеймо.

Гаор осторожно одной рукой — оставив другую предусмотрительно за спиной, чтобы не схлопотать новой оплеухи — приподнял волосы надо лбом.

— Так я, значит, зануда?! А ну, вы, знатоки, кто из вас пять лучей видел?

Гаора сразу окружила целая толпа. Чужие руки крутили и ощупывали его. Зажав волосы надо лбом, ему смотрели клеймо. Дёргая, проверяли номер на ошейнике.

— И что здесь? — прозвучал начальственный голос.

Гаора сразу отпустили, и он невольно вместе с этими лейтенантами встал по стойке «смирно».

— Пять лучей, капитан.

— Вот как? Интересно.

Капитан был немолод и обстоятелен. Снова осмотр клейма и номера на ошейнике.