Мир Гаора (Сон 1-10) [СИ]

— Где его карта? А вы продолжайте, — толпа рассеялась. — Ну, давайте, лейтенант.

— По здоровью первая категория, капитан.

— Проверим.

Снова его ощупывают, трогают шрамы.

— Что это у тебя?

— Осколочное, господин.

— Воевал?

— Да, господин.

— В карте отмечено? Посмотрите, лейтенант.

— Так точно, капитан.

— Ну что ж, а это?

— Пулевое, господин.

Как бы не сбиться, не назвать капитана по-другому, как он понимает, другое обращение ему не положено, пока, во всяком случае, он угадывает.

— Все свои отметины знаешь, ну-ну. — Капитан отступил на шаг. — Упал, отжался. Десять раз.

Гаор молча качнулся вперёд, выполняя приказ. А здорово, что он успел разогреться в камере. И вчера, и сегодня. Как скажи, угадал.

— Хорошо, встань. Руки за голову. Полный оборот корпусом.

Проверяют суставы — сообразил Гаор. Ладно, как там говорил Чалый, могём? Могём.

— По часовой. Против. Достаточно. Десять приседаний.

И это не проблема. Всё это ещё по училищу знаем.

— Опусти руки. Вы правы, лейтенант, здесь первая.

— Капитан, — подошёл к ним ещё один лейтенант. — Заявка от «Фармахима». Им нужен материал. Десять штук.

— Ну, так отберите им по здоровью третью и четвёртую категорию.

— Они просят первую возрастную, а сейчас по здоровью это только третья.

— Нет, пусть берут что есть.

Капитан говорил, не глядя на подчинённого, разбирая какие-то другие бумаги. Гаор стоял, переводя дыхание и невольно слушая. Они говорили при нём как… как при дереве, вдруг сообразил он. Им всё равно, что он услышит и поймёт.

— Капитан, зачем им первая возрастная? — спросил лейтенант, когда второй отошёл выполнять приказание.

— Экономы, — хохотнул капитан, — хотят, чтобы материал ещё и работал. Вот пусть и платят за контингент первой категории по полной цене.

— Логично, — согласился лейтенант.

«Фармахим», материал… нет, не сейчас, он не может об этом сейчас…

— Так, возраст первая, здоровье первая, давайте смотреть использование. Образование?

Это опять ему.

— Общевойсковое училище, солдатское отделение, полный курс, господин.

— Звание на выпуске?

— Аттестованный рядовой, господин.

— При демобилизации?

— Старший сержант, господин.

Каких усилий стоит ему, называя своё звание, говорить «господин», а не звание спрашивающего?!

— Выше и не надо, на сержантах армия держится, — смеётся капитан. — Хотя бастарду выше и не подняться. Ну что ж… Награды… нет не нужно, можешь молчать. Машину водишь?

— Да, господин.

Опять подходит, уже третий.

— Капитан, а с этим-то что?

Что-то в интонации молоденького лейтенанта в щеголеватой, как у всякого недавно аттестованного, форме заставило Гаора осторожно скосить глаза в сторону жеста лейтенанта. И увидел в двух шагах от себя того, вчерашнего, с волной в квадрате. Бледное лицо сморщено в беззвучном плаче. И Гаор не смог удержаться, посмотрел, как у этого с его мужским хозяйством, всякое ведь болтали про таких. К его удивлению, внешне там всё было как обычно.

— А что такое?

— На Фармахим?

— Зачем? Что у него по категориям?

— Сорок три года — третья, по здоровью первая…

— Не покалечили его? — удивился капитан.

— Нет, уследили. А использование…

— Только шестая. Свяжитесь с Риганом. Он давно просил что-нибудь в этом роде, и оформляйте.

— Есть, капитан.

Риган… он слышал эту фамилию, что-то страшное, но что? Нет, не думать… шестая категория… нет…

— Так, а с этим, как решаете, лейтенант?

— Первая, капитан?

— Правильно. Полная первая, — и снова смешок. — Ценный экземпляр.

— Аукцион?

— Да, и по максимуму. Хотят иметь качественный товар, пусть платят.

Полная первая… ценный экземпляр… пронесло? Неужели пронесло?

Капитан отходит, и лейтенант быстро заполняет его, как Гаор уже это понял, карту, где записано всё, кроме его имени, наград и… и, кажется, не указано, что он журналист. Ну да, в штате он не был, в союз не вступил, журналистской карточки не имеет, по документам он только ветеран без определённых занятий. С журналистом могли обойтись и по-другому. Ведомства журналистов не любят.

— Иди сюда.

Он подходит к лейтенанту в белом халате поверх мундира. Опять врач?

— Повернись.

Теперь он стоит спиной к врачу и видит весь зал и знает, что сортировка намертво отпечатывается в памяти. Дрожащие голые люди, седой лохматый старик плачет, беззвучно кривя лицо, мальчишка, пятнадцать лет, не больше, испуганно озирается по сторонам, широкоплечий весь заросший чёрными короткими волосами мужчина, мрачно набычившись, смотрит прямо перед собой… и лейтенанты, определяющие жизнь и смерть этих людей. Они не злые — понял Гаор — у них просто такая служба.

Что-то кольнуло его под левую лопатку, и после небольшой паузы такой же укол в правую ягодицу. Он даже не заметил этого.

— Ступай.

Он как автомат шагнул вперёд, едва не налетев на спешившего с бумагами лейтенанта. И тот так же, не глядя, оттолкнул его. Как попавшийся под ноги ящик или стол на колёсиках.

Надзиратель пинком развернул его к двери.

— Вперёд.

Его вывели в тамбур. Каким-то чудом он нашёл в груде тряпья свою одежду и оделся.

— Руки за спину. Вперёд.

Снова коридоры, лестницы.

— Хорошо держишься, — сказали за спиной, — по первому разу многих обмороком шибает.