Мир Гаора (Сон 1-10) [СИ]

Полоша уже спал. Гаор заложил мыло в тумбочку, подумав, что завтра зайдёт к Матуне попросить какую-нибудь коробочку под мыльницу, а то так неудобно, откинул угол одеяла, подтянулся на руках и сел на койку. Уже сидя, снял и повесил полотенце, подумал, что утром придётся в умывалку бежать нагишом, но достать и надеть сменку уже сейчас поленился. Да и, может, высохнет к утру. И утром всем ни до чего, разглядывать его некогда будет. Что Зуда, хитро блестя глазами, наблюдает за ним, он не заметил.

Гаор успел лечь и натянуть одеяло, когда надзиратель прокричал отбой и погас свет.

Спать с мокрой головой Гаор не привык, и сон получался какой-то неровный, рваный. Он засыпал, просыпался, вздрагивая, и снова засыпал, с трудом отличая явь от сна. И потому, когда кто-то осторожно тронул край его одеяла, не сразу сообразил, что это уже не сон. Чья-то рука приподняла край, забралась под одеяло, коснулась его бедра, живота и уже готовилась ухватить его за член, когда он не понял, а ощутил происходящее.

Выдохнув невнятным криком, ещё не открыв глаз, Гаор ухватил эту руку и крутанул. Раздался пронзительный переходящий в визг крик. Ударив кулаком в источник крика, Гаор с силой приподнял и отбросил от себя неизвестного. Ночью свет горит только в коридоре и в уборной — чтоб если кому приспичит, не налетел ни на что и не будил остальных — но приглушённо, и в спальне не темнота, а сумрак. В этом сумраке Гаор увидел, как отброшенный им ударился о стояк койки напротив и упал на пол, продолжая визжать. Гулко загудел от удара стояк, упал спавший на нижней койке, завозились, ругаясь в полный голос, разбуженные.

И тут ослепительно вспыхнул свет. Гаор на мгновение зажмурился, а когда открыл глаза, первое, что увидел, это сидящего на полу напротив его койки Тукмана с разбитыми в кровь носом и губами, который совсем по-детски ревел, с ужасом глядя на него. Этот лез? Зачем?! Но ни спросить, ни сказать ничего Гаор не успел.

— И что тут такое? — спросил издевательски весёлый голос надзирателя.

Лязгнула, открываясь, дверь.

— Атас, — прошептал кто-то в наступившей тишине.

Где-то пискнула девчонка, Тукман вдруг встал на четвереньки и неожиданно ловко метнулся под ближайшую койку и затих там.

Надзиратель, стоя у дверей, поигрывал дубинкой.

Все молчали.

— Старший, — не повышая голоса, позвал надзиратель.

Старший в одних подштанниках вылез из-под одеяла и встал перед надзирателем на колени. Одеяло на его койке как-то странно горбилось, будто под ним кто-то лежал, свернувшись клубком.

— И что же это у тебя по ночам в спальне происходит? — спросил надзиратель.

Старший угрюмо молчал, опустив под удар голову.

— Кто шумел, Старший? А? За спальню ты в ответе. Ну, так отвечай.

Гаор не выдержал, подставлять Старшего он не мог и не хотел. Проклиная себя за глупость — мог и по-тихому паскуднику врезать — он спрыгнул вниз.

— Я шумел, господин надзиратель.

— А, вот кто у нас такой нервный, — повернулся к нему надзиратель, — а ты постой так, постой, — бросил он Старшему, — раз за порядком не следишь.

Стоя у своей койки, Гаор обречённо ждал наказания.

— Фронтовик, никак. А ну смирно.

Гаор привычно вытянулся, бросив руки по швам.

— Ну и что приключилось с тобой, фронтовик?

Гаор покосился на перепуганного Тукмана под койкой, на всё ещё стоящего на коленях Старшего, на быстро встающих на колени остальных — всех ведь отлупят — и вздохнул.

— Плохой сон приснился, господин надзиратель.

— Бомбёжка или обстрел? — поинтересовался надзиратель.

Гаор предпочёл промолчать. Но надзирателю его ответ уже был не нужен.

— Ну что ж, сейчас я тебя полечу, чтоб тебе бомбёжка кошмаром не казалась.

Надзиратель перебросил дубинку в левую руку и раскрытой правой ладонью быстро ткнул Гаора в лицо. Гаор невольно отдёрнул голову, больно ударившись затылком о стояк. Но это пустяки. На ладони татуировка — открытый глаз! Спецвойска, надзиратель — демобилизованный из спецвойск. Это конец.

— Узнал, — удовлетворённо кивнул надзиратель. — Ну?

— Да, господин надзиратель, — заставил себя выговорить Гаор.

— Вот и отлично, начнём, фронтовик. Для начала… Грудь к осмотру!

Гаор молча выпятил грудь.

Удар в душу, он выстоял, второй… отшатнувшись, Гаор ударился о стояк уже спиной и, преодолевая боль, выпрямился, перевёл дыхание. Крепко бьёт сволочь.

— Крепкий ты, фронтовик, приятно работать. А то ведь слабаки всё попадаются, разок ткнёшь и уже холодный. А тебя надолго хватит. А теперь руки за спину.

Значит, будет бить в живот, понял Гаор, выполняя приказ. И первый же удар заставил его согнуться. Рука надзирателя, с силой надавив ему на затылок, воткнула его лицо в подставленное колено. Губам стало горячо от потёкшей из носа крови. Плохо — спецура от крови звереет.

— Смирно.

Гаор выпрямился, не смея вытереть лицо.

— Ну а теперь к делу.

Надзиратель улыбаясь, оглядывал его залитое кровью, распухающее лицо.

— За шум в спальне положено. Положенное и получишь. Вот и вставай, как положено.

Как положено, Гаор не знал и остался стоять смирно.

— Всё-таки, Старший, надо тебе влепить, почему не научил. Ну-ка подойди, поставь.