Мир Гаора (Сон 1-10) [СИ]

Орнат Ардин, сидя рядом с Орвантером Ардинайлом — главой рода и единокровным братом, с вежливой почтительностью смотрел на трепетавшие в родовом очаге казавшиеся сейчас почти прозрачными язычки пламени. Интересно, конечно, сорвётся брат-Глава в истерику, узнав о смерти сына, или… хотя это ничего не меняет. Фрегор Ардин — младший сын и любимый племянник — был обречён. От Ригана не выходят, от него только вывозят в родовой склеп. Простую, оскорбительно безликую и безымянную урну с пеплом Фрегора, хотя кто знает, чей именно прах, а то и совсем что-то другое туда насыпали, готовя к отправке, но и это уже совсем не важно, уже вложили в заранее приготовленный саркофаг, завтра приедет храмовник в чине, соответствующем статусу семьи и рода, отслужит положенное, и саркофаг запечатают. Слава и благодарность Огню! За что благодарность? Да за то, что твой саркофаг стоит пустым, но помни, что он наготове. А Фордангайр сорвался в новый — который уже по счёту, хотя тоже неважно — приступ. Уже от радости, что, наконец, избавился от брата-конкурента. Дурак до самого конца боялся, что Фрегор вернётся. Тем лучше. О нём тоже можно уже не думать…

— На всё воля Огня, — наконец разжал губы Орвантер и начал читать молитву.

Склонив голову, Орнат присоединился к нему, отметив про себя, что брат-Глава по-прежнему в силах контролировать и себя, и окружение. Надо учесть. Но в остальном… всё идёт, как нужно и как до́лжно. Ставший ненужным мешающий груз надо сбросить. И как бы с этой дурацкой войной не потребовали нового взноса Патриотического Долга, если не укажут конкретных, то из третьей спальни и немного из второй… сойдёт. А первую трогать нельзя: там слишком многие слишком много знают. Хватит уже и того, что с Мажордомом утекло.

Ведомство Политического Управления

Пресс-камера отдыхала после вчерашнего напряжённого дня, и внезапный индивидуальный вызов несколько удивил, но нисколько никого не встревожил. Такое случалось и раньше, и не раз, и почти с каждым. Да и Новенький — новичок только по кличке, который уже срок он пашет? Дольше него в составе только Резаный и Старший.

А вот сам Новенький… как бы не индивидуальная сортировка с выбраковкой. Зачем-то же его, не выводя из состава, перевели на отдельный режим, на работу не гоняют, держат, так сказать, «вечным дневальным», а, значит, и без «пойла», и несколько, да, в камере сказали, что три полных смены его не было, почти четверо суток продержали в медицинском отделении под капельницами, и вливали, и выкачивали, дали немного отлежаться и крови выкачали… чуть меньше, чем на горячее переливание берут.

Надзиратель провёл его к лифту и, не приказав одеться, отправил дальше по маршруту. Лифт, коридор, снова лифт. Вокруг пустота и тишина и только приоткрытые двери указывают дорогу. Ну так, ты ли к Огню, Огонь ли к тебе… всё едино. Путь закончился в маленьком кабинете-боксе с минимумом мебели и стоящим посередине в штатском, но с выправкой, немолодого… на дознавателя не похож, но и на любителя развлечений тоже. И зачем ему прессовик?

— Номер и прозвище? — вопрос требовательный, но не злой, нейтральным приказом.

— Без номера, Новенький, господин, — ответ столь же спокойный, без страха и заискивания.

И хлёсткая пощёчина обжигает щёку.

— Я хозяин.

Вот это да! Ну ни хрена себе, аггелы копчёные! Но, разумеется, ни вопросов, ни возмущения, ни — тем более — радости.

— Да, хозяин.

— Ешь.

— Спасибо, хозяин.

Бутерброд, конечно, мог бы быть и побольше, и потолще, но, что дали, то и лопай. Ритуал незыблем и необсуждаем. А теперь что?

— Вымойся и оденься, — и указующий жест на угловую дверь в санузел.

Неплохо, весьма и весьма, мыло, мочалка, полотенце, одежда на вешалке. Без спешки, но и не мешкая, в рабочем темпе. О, а вот за это можно и искреннюю благодарность выдать. Ты смотри, как это, ну да, полный комплект для внешних работ. Уже и забыл, когда в таком ходил. А вот зачем я тебе, всё более непонятно. Ну, послушаем следующий приказ и, может быть, поймём.

Одевшись, он мельком оглядел санузел, проверяя, оставил ли всё в прежнем порядке, и вернулся в кабинет. Его ждали теперь не посередине, а у стола, на пустой поверхности которого сразу бросались в глаза несколько бумаг, даже издалека опознаваемых как казённые бланки.

Ну, и что дальше?

— Иди сюда, — и после небольшой, меньше мига, паузы: — Тьювсог Кхар.

Что-о-о?! Это как он меня назвал? Это же…

И новый приказ:

— Читай, — и усмешка, нет, ухмылка. — Молча. Про себя.