Мир Гаора (сон 1-8)

Надзиратель уже колотил по решётке, скрипели колёсики тележки, и Слон строил четвёрки. Войны нет, надо жить. Ещё одно присловье с той поры.

А после обеда привели новеньких. Двоих постарше и парнишку вроде Мальца. Все прирождённые, чувствовали и вели себя уверенно. Войдя в камеру, что-то сказали. Гаор не понял, но догадался, что это и приветствие, и, похоже, вроде пароля, потому что откликнулись радушно, и Слон сразу определил их на места. Гаор понял, насколько его поведение отличалось от положенного, и задним числом снова подумал, как бы всё обернулось, если бы не Седой. Но… но похоже, у рабов свой не только Устав, но и язык. И Седой, кажется, его знает. Стоит поучиться.

Седой лежал, прикрыв глаза, а рядом сидел, будто охраняя его, Зима, и Гаор решил отложить вопрос с языком на потом. Успеется. Лишь бы Седого на торги не забрали, но говорили же, что торги только с утра.

— Рыжий, — позвал его сверху Чеграш, — играть будешь?

— Давай, — согласился Гаор.

— Тады лезь сюда.

Гаор перебрался на верхние нары и сел напротив Чеграша, подобрав под себя ноги, чтобы греть их своим телом. Ступни хоть совсем отошли, но здесь к врачу не попросишься, просьба может и боком выйти, слова санитара о печке, где лежат те, что ходить не могут, намертво отпечатались в памяти и пояснений не требовали, так что береги свое здоровье сам, больше оно никому не нужно.

— Давай.

— На обе и вперехлёст? — хитро предложил Чеграш.

— Давай на обе, — усмехнулся Гаор, — кон по десять.

Хоть не играл он давно, но был в себе уверен. Чеграш посмотрел на него с уважительным удивлением, и они начали.

Пять конов подряд Гаор выиграл.

— А ты чего хоть для затравки не проиграешь? — поинтересовался Чеграш, потирая отщёлканный лоб.

— Лоб берегу, — серьёзно ответил Гаор. — Ещё давай? Или хватит?

— Ща, смотри, Лыска покупают.

Гаор повернулся к решётке и стал со всеми смотреть.

Малец и ещё двое парней отвели к решётке одного из новеньких и теперь очень серьёзно спрашивали его о всяком разном. Тот, не в силах вырваться — с трёх сторон зажали, а с четвёртой решётка — отвечал. Вопросы были внешне простые, но Гаор чувствовал, что готовится какой-то подвох, и ждал. Пока Лысок — у него на подбородке густая длинная щетина сильно редела, образуя заметное голое пятно, след старого ожога — отвечал правильно.

— А Слона видел? — спросил нарочито глупым детским тоном Малец.

И все трое притихли в ожидании ответа.

Лысок оглядел их и покачал головой.

— Не приходилось.

— Ну, так посмотри!

Малец нырнул ему в ноги, Лысок покачнулся, теряя равновесие, и двое ловко схватили его за руки и за ноги, раскачали и бросили на дремавшего на нарах Слона.

Слон рявкнул нечто невразумительное и резко оттолкнул упавшее на него тело. Лысок отлетел к решётке, а трое шутников уже сидели на нарах, как ни в чём не бывало.

— Убью, дурни, — проворчал Слон, укладываясь на своё место.

Камера с удовольствием ржала над Лыском, который, нарочито охая и виртуозно ругаясь, ковылял к нарам. Шутников придержали, чтобы он смог отвесить каждому по подзатыльнику, и жизнь пошла своим чередом.

Отсмеявшись, Чеграш сказал Гаору.

— Эх, тебя мы не купили, но ты больно плох был, а теперя знаешь.

Гаор вытер тыльной стороной ладони выступившие от смеха слёзы и весело ответил.

— А я бы всё равно не купился.

— Это почему?

— А я слона раньше видел.

— Это когда? — удивился Чеграш. — Ты ж новик, ну новообращённый.

— А слон это зверь такой. Я его в зоопарке видел.

— Слон зве-ерь? — заинтересовался оказавшийся неподалёку Бурнаш, — это какой же он?

— Большой, — приступил к описанию Гаор, — сюда его завести… — он прикинул на глаз расстояние, — от нар до решётки встанет, но развернуться не сможет.

— Пойдёт, — кивнул Бурнаш, — давай дальше. А цвета он какого?

— И жрёт чего? — подхватил Чеграш.

Снизу уже лез Чалый, перелезали поближе и остальные.

— Он, — свёл брови, припоминая, Гаор, и странно, но это движение не отозвалось болью, значит, и вправду зажило, или мазь помогла. Мимоходом отметив это, он продолжил. — Серый, ест он траву, ветки, травоядный, не хищник.

— А шерсть какая?

— Меховой он?

— Нет, гладкий, кожа в морщинах. Уши большие, лопухами, и хобот…

— Чего?

— Хобот. Нос такой длинный, до земли.

Фыркавшие слушатели упоённо заржали.

— Эй, Слон! — не выдержал Бурнаш, — слыхал, у тебя нос до земли!

Тут только Гаор сообразил, что его всё-таки купили, и сейчас Слон рассчитается с ним за такую характеристику.

Под общий хохот, Слон стащил его с нар на пол.

— Так какой я, говоришь?

— Не ты, — защищался Гаор, — а зверь такой!

— Врёшь, таких зверей не бывает.

Гаор уже приготовился, что везение его кончилось, и его всё-таки несильно, но побьют, но тут смеявшийся со всеми Седой предложил.

— А ты нарисуй. Сможешь?

Предложение оказалось настолько неожиданным, что все замолчали.

— Как это? — не понял Гаор. — На чём?

— У крана стена холодная, — объяснил Седой, — подыши и нарисуй.