Мир, где меня ждут

Будто потоки огня влились в и без того измученное тело. Марина слабо застонала, умоляя прекратить эту медленную пытку. Но железные мужские руки надежно держали ее, и Марине волей-неволей приходилось глотать невероятно горькую терпкую жидкость. Вопреки ее твердой уверенности, что сейчас-то она точно умрет, прямо на руках ее мучителя, девушке стало гораздо лучше. Боль и страх отступали, смытые теплой волной, страдания заглушались. Вообще все чувства как-то притупились, на нее напала непреодолимая усталость и безразличие. Приятное тепло разлилось внутри, принося долгожданный отдых. Чужие крепкие руки держали ее безвольное, обмякшее тело уверенно и осторожно, как что-то дорогое и чрезвычайно хрупкое, как держат маленького ребенка. Присутствие кого-то сильного и надежного успокаивало и дарило ни с чем не сравнимое ощущение безопасности и защищенности. Уже проваливаясь в ласковую глубину целительного сна, Марина из последних сил приподняла ресницы и натолкнулась на встревоженный взгляд темных глаз. Молодой маг со странным и красивым именем Демиан пытливо и жадно всматривался в ее бледное, еще хранящее на себе отпечаток пережитых страданий лицо. И — был ли то бред измученного засыпающего сознания или странная, почти фантастическая явь — в этих нечеловечески-глубоких и прекрасных глазах отражалась неподдельная, через себя пропущенная и пережитая боль и, исцеляющая и пьянящая почище любого вина, нежность. Успокоенная и обласканная этим взглядом, Марина закрыла глаза и окунулась в темные, приносящие мир, воды сна.

Дыхание девушки, всё еще слабое, выровнялось, и Демиан глубоко вздохнул, приводя в порядок собственное сердце. Он заметил ее затуманенный, бездумный взгляд, остановившийся на его лице, и молодому магу оставалось только надеяться, что впоследствии Марина не вспомнит этой его секундной слабости, когда истинные чувства всё же прорвались из-под холодной маски напускного презрения и безразличия. В крайнем случае, всегда можно осторожно повлиять на память, вычеркнув из жизни краткий миг пробуждения, и пропадет, будто его и не было, тот мимолетный взгляд, который буквально кричал: «Милая моя! Мне страшно за тебя, я боюсь, я не могу видеть твои мучения!» Но Демиан тут же отмел эту мысль. Нет, никогда он не будет воздействовать на нее магией, добиваясь исполнения своих целей. Пусть лучше думает, что ей это приснилось, тем более он никогда не даст ей повода усомниться в этом. Сдерживаемые в узде чувства на миг вырвались из-под жесткого контроля, страх потерять ее заставил на время позабыть об осторожности и выбиться из роли. Но ничего, такое не повторится. Марина никогда не узнает правду, пусть лучше думает о нём как о бессердечном грубияне, для которого, кроме понятия «долг», нет ничего святого.

Кто-то подошел к нему и положил руку на плечо. Демиан узнал телларионского целителя Варуха, того самого, который, когда-то очень давно, выходил умирающего от отравы нарлага Трея. Целитель кинул на затихшую Марину наметанный взгляд профессионала и что-то удовлетворенно буркнул. «Значит, всё в порядке, значит, жить будет!» — промелькнуло в мыслях, а глаза, в которых на недоступный вниманию человека краткий миг отразилось безграничное облегчение, тут же приняли уже привычное внимательное выражение.

— Поможете, Демиан? — вопросительно изогнул бровь мэтр Варух, указав на Марину.

— Разумеется, целитель.