Мир, где мне когда-то там будут рады

Хотя при том, что я перечислил, подобное перебором и не выглядит. Если учесть, что в середине девятнадцатого века американцы отрезали индейцам яйца и делали из них мешочки для табака, а из половых органов всякие украшения и вешали их на шляпы, то подобное вообще детским лепетом выглядит. А это мой мир и уже более-менее цивилизованный.

Но всё равно, есть кое-какие границы, которые я соблюдаю, а остальные могут идти нахуй.

— Ебать… Это называется выпускать пар? И кто кроме них так делает?!

— Например, солдаты фракции Дня. Ещё во времена войны, когда в мою деревню, где все мужчины ушли на воевать за добро, пришли солдаты. Они изнасиловали каждую девушку, даже тех, кто ещё не мог иметь детей. А потом часть насадили на кол в подозрении в помощи злу, других сожгли на кострах, над третьими просто измывались — прижигали пятки, отрезали соски, вставляли во влагалище раскалённые железные палки. Много чего интересного делали. Я жива только потому, что меня спасли, но последствия всё равно остались, и ты их видел. Так что да, все так делают, даже те, кто причисляет себя к добру.

Да-да, знаю, ведь зло на то и зло, что его можно угнетать. Будучи добрым, ты имеешь право наказывать зло как угодно, ведь оно это заслужило. Даже если доказательств, что это именно зло у тебя и нет.

— Если они это не прекратят, я сам пар на них выпущу.

— Не думаю, что они будут против, — ответила она.

— А, да? То есть они не расстроятся, если одной в задницу я запихну раскалённую кочергу, а другую за руки приколочу к потолку? А остальных заставлю сидеть рядом с утконосом и гладить его.

— Им такое придётся не по душе, — слегка встревожилась Мамонта.

— Тогда передай им это. Не заставляй меня с ними проделывать подобное.

Мамонта кивнула и направилась к группе, которая веселилась и измывалась над девушками, после чего что-то начала им говорить. Они видимо спорили, потому что Мамонта ни с того ни с сего ударила ту, с которой разговаривала, в живот. Наёмница согнулась, упала, свернулась калачиком и предпочла уже не вставать.

Остальные испугано попятились, что-то говоря и кивая, после чего подхватили двух обессиленных жертв и утащили.

— Я потом приду и пересчитаю, сколько их осталось, — предупредил я. — А то вообще ебанулись.

Нет, я не против издевательств. Но не над всеми подряд — только над теми, кто это заслужил. А эти… да, знаю, работали на подонков, но раз они сдались, это не значит, что теперь можно творить всё что угодно.

После нас зал выглядел ещё грязнее, чем был. Ко всему прочему добавилась ещё и кровь с трупами, которые надо было теперь убрать.

— Ухтунг, пусть твои парни приведут ещё целых служанок, что в силах держаться на ногах, сюда и контролируют уборку.

— Наёмницы? — рыкнул он вопросительно.

— Они больные, я не могу им доверить сторожить девок. Сам видел, что делают.

— Наёмницы потому что. У орков настоящих честь и правила есть. Противников жрать, но не измываться над ними, — выпрямился он, прямо испуская лучи гордости.

Ну… ладно, жрать противников, это классика жанра.

— Окей. Вот именно поэтому пленниц я могу доверить только вам. Только не ешьте их, — на всякий случай предупредил я. А то вернусь, а они тут бутеры из разносчиц делают.

— Понял я, — кивнул Ухтунг и направился к своим людям.

Ко мне вновь подошла Мамонта.

— Нам осталось только ждать. Насколько уровень поднял? — прохрипела она.

— До двадцать девятого, — ответил я и кинул часть своей статы, исключив настоящее имя с возрастом и способности со званиями. Да-да, здесь можно и так.

Уровень: 29.

«Параметры»

Сила — 32.

Ловкость — 40.

Выносливость — 33.

Здоровье — 31.

Мана — 24.

Интуиция — 35.

«Дополнительные параметры»

Рукопашный бой — 20.

Одноручное оружие — 38.

Двуручное оружие — 17.

Оружие дальнего боя — 30.

Щиты — 7.

Лёгкая броня — 20.

Тяжёлая броня — 5.

Устойчивость к ядам и токсинам — 50.

Устойчивость к болезням и заражениям — 50.

Мелкий ремонт — 4.

Медицина — 12.

Рукоделие — 16.

Взлом — 4.

Выслеживание — 12.

Охота — 20.

Шитьё — 5.

Торговля — 20.

Красноречие — 35.

Верховая езда — 11.

Скрытность — 20.

— Я ожидал, что будет под сороковник, — вздохнул я.

Мамонта же посмотрела на меня как на идиота.

— Ты поднял четыре уровня уже за границей двадцатого, после которого всё замедляется. Четыре уровня за то время, что мы путешествуем. Я не знаю людей, кроме героев и тех, кто имеет огромное влияние, что могли бы поднять его быстрее. Многие больше года пытаются столько поднять.

— Это так тяжело? — удивился я.

— Мы тебя таскали на тварей, которые приносят много опыта. Ты охотился на опасных зверей, постоянно тренировался. Ты убил не один десяток людей. Тебя постоянно обучали и тянули два человека, у которых огромный опыт. Можно сказать, тебе просто дали их. Остальным не так везёт, и они сами себя качают.

Вот оно как.

— Слушай, а есть градация уровня помимо общеизвестной? Ты говоришь, что типа после двадцатого замедляется, но мне говорили, что замедляется после сорокового, семидесятого и сотого.