Мир, где мне рады

Я напоследок обнял их, вдохнув полной грудью запах что одной, что другой. Хотелось бы запомнить, как они пахнут, но я знаю, что в будущем не вспомню, даже если захочу. Мне бы хотелось их обнимать так долго, на сколько только хватит. Чувствовать тепло, дыхание и прочие телячье нежности, но…

Я знаю, что если сейчас не оторву их от себя, то уже никогда не смогу оторвать. А потом приедет ма, и у меня не найдётся ни сил, ни смелости разбить ей повторно сердце.

— Ладно девчата, — я вытащил четыре золотые монеты, что привёз из того мира. — Держите. На память о том, что мы встретились.

А эти плачут обе. Блин, харе, я сейчас тоже плакать буду.

— Мы будем хранить их, — улыбнулись они, вновь потянулись и чмокнули меня обе в щёки. Одна в одну, другая в другую. — Мы будем тебе всегда рады. Ты знаешь, где наш дом. И мы будем всегда помнить о тебе, что бы не случилось. О том, что ты для нас сделал.

— Я люблю вас, милые сестрёнки.

Я сейчас расплачусь. Серьёзно, без шуток. Поэтому отвернулся и зашагал по дорожке к тротуару, после чего повернул по направлению к машине. Не оборачивался, пока не дошёл до угла.

И здесь всё же обернулся.

Они заметили это и хором крикнули.

— Мы любим тебя и всегда будем любить, братик.

Это было очень мило. Так мило и трогательно, что я даже не хочу материться, чтоб не осквернять этот момент. Я поднял руку и пробормотал:

— Я тоже. Всегда. Потому что вы моя семья.

И скрылся за забором.

Это было больно. Я покидал свою семью на этот раз навсегда. А впереди меня ждала только смерть и разрушения. Но всё же я схитрю. Один раз схитрю, чтоб повидать абсолютно всех. Поэтому свернул на улицу и дворами пробрался на противоположную сторону, чтоб меня видно не было.

Так из-за дома между кустов встал и стал наблюдать.

И ждать мне пришлось недолго.

Вскоре к дому подъехала довольно неплохая машина. Мне хватало зрения даже разглядеть номер на ней. Речи о том, чтоб увидеть лицо женщины вообще был не вопрос.

Я лишь и смог что поджать губы.

Мама… Ма… я так скучал… я столько прошёл…

И вот я снова могу увидеть тебя, пусть и из кустов, как бы смешно это не звучало.

Она обернулась, словно что-то почувствовав, как чувствуют только мамы. Её взгляд скользнул по округе, но меня она так и не заметила. А через секунду ей было не до этого.

Дверь в дом распахнулась и ей на встречу выскочила Роза. Вся в слезах. Пулей пронеслась к матери и прыгнула ей на шею. Мать даже не дрогнула, поймала спокойно её. А через секунду к маме уже бросилась Мишель. И моя стальная ма поймала ту второй рукой. Силачка.

Их плач я слышал даже отсюда. Слышал, как Роза просила прощения, как Мишель просто плакала. Как плакала ма и как их отец, довольно цивильный и образованный на вид дядька, который смахивал на профессора, обнял их.

Они буквально расцеловывали друг друга. Уверен, что ма уже поняла, что Мишель здорова, на то она и мать. Да и та что-то говорила, по любому сказала, что с ней всё в порядке, и она чувствует себя отлично. И они гурьбой так и просидели вместе несколько минут, дружно плача. Только после этого они такой дружной кучей отправились домой, оставляя меня на улице.

На мгновение обе сестры обернулись в мою сторону и невзначай махнули рукой. Заметили, засранки. Я махнул украдкой рукой в ответ, вызвав у них улыбку.

А потом дверь закрылась, и…

Всё.

Плотные шторы не давали мне возможности увидеть их в доме. Но зная ма, та сейчас или состряпает что-то, или, что более вероятно, закажет еду. Будет внимательно и тщательно откармливать Мишель с Розой. Девчонки в надёжных руках, я за это ручаюсь.

— Мать увидеть не хотел? — спросила Юи, искоса глядя на меня.

— Хотел, — пробормотал я.

— Отчего же? Так иди, мать родную обними.

— Залепи ебальник, Юи. Ты знаешь, отчего я не могу туда идти. Не дура же.

— Не дура, — кивнула она.

— Ну приду я к ней, увижу её, будет истерика у неё. А потом… потом всё равно расставание, потом ей будет опять больно. Повторно. И мне будет больно, что подорвёт мою… эффективность. Она уже смерилась с моей пропажей, с тем, что меня нет и что быть может я даже умер. Смирилась, пережила боль и живёт дальше. Я не могу заставлять её проходить через это ещё раз. Дарить надежду своим появлением и вновь исчезать, заставляя её убиваться. У неё уже есть семья, есть то, чему она будет радоваться до скончания жизни и что даст ей веру в будущее. Я же всё уничтожу.

Потому что ты правильно сказала, Юи. У всех есть свой талант. Мой талант — убивать и разрушать.

— Отвергнуть всё ты можешь сейчас, забыть про людей своих. И жить дальше, не скучая, новую жизнь здесь обретая, всего лишь жертвуя другими.

— Очень смешно, — пробормотал я. — Я этого никогда не сделаю. Я знаю, чего ты боишься и хочешь. Боишься, что я действительно побегу к ней и таким способом пытаешься давить на совесть и ответственность. Но это лишнее, я выбрал свой путь, и мне не нужны ни оправдания, ни мотиваторы.