Мир, где нас не ждали

— Тарас, послушай, не усугубляй собственного положения, — держа руки перед собой и показывая вояке открытые ладони, предпринял попытку Громов. — Ты ведь не сможешь далеко уйти. Тебя в любом случае поймают. Давай лучше забудем обо всем, что было, оформим чистосердечное признание, отделаешься сравнительно небольшим сроком. Но если на твоих руках будет наша кровь, то Марса тебе точно не миновать. А ты знаешь, что обратного билета оттуда нет. Подумай о том, кого ты любишь, у тебя ведь явно есть тот, кого ты еще хочешь увидеть? Но если ты сейчас совершишь ошибку…

— Заткнись, мент! — взревел Акуленко, его глаза, словно у быка перед красной тряпкой тореадора, налились кровью. — Нет у меня никого! Только друг, которому я обязан! Которого такие как ты сделали машиной, бесчувственной, не знающей боли, машиной смерти. Такие как ты, ставящие вашу гребанную советскую идею выше простых человеческих жизней! И вот его я не сдам ни за что на свете!

Акуленко сверкнул глазами. В этих диких глазах закаленного бойца читалась решимость и еще какая-то боль. Денис вновь сглотнул, предчувствуя самое ужасное.

— Простите, товарищ командир, но иного выхода нет, — пробасил прапорщик, и Денис увидел, как рука Тараса еще крепче сжала ствол.

«Все, нам пиз…», — он не успел додумать эту мысль, поскольку Акуленко вдруг приставил пистолет к собственному подбородку и спустил курок.

БАХ!

Голова прапорщика разлетелась, словно перезревший арбуз. Фонтан из мозгов и крови взмыл вверх и забрызгал китель командира Фадеева, его лицо и погоны, на которых даже повисли остатки серого вещества.

Бух!

Огромная безжизненная туша, что совсем недавно жила, размышляла о чести и грозилась пистолетом, упала на старый советский паркетный пол. Денис вздрогнул, захлопал глазами на забрызганного кровью генерала, на явно ошеломленную Юлю и на отца, лишь поморщившегося от досады, что ниточка вновь оборвалась, а затем взглянул вниз на тело, кусочки мозгов на полу и осколки черепа. Один из таких напомнил Денису «попку» арбуза, поскольку из него все еще торчал традиционный украинский чуб.

Глава 5 Как говорится — «не ждали»

С каким-то нехорошим предчувствием Денис влетел в здание Главного штаба. Вчерашние события немного выбили его из колеи, растрясли уже привычную, устаканившуюся жизнь, лишний раз напомнив, что это жизнь отнюдь не его. Впрочем, как и мир. Кровавое и дерзкое по масштабам Советского Союза преступление не особо растрогало Дениса. «Видали и покровавей и помасштабней», — поминая родной мир, да и времена, в которых довелось побывать, думал Громов-младший. В памяти неожиданно всплыла пугающая до дрожи картина: старый обшарпанный подвал в доме Ипатьева, царская семья жмется друг к дружке, тусклая лампочка освещает испуганные лица и пистолет в собственной руке, а затем пальба, крики, стоны, дым, и вновь пальба и выворачивающий внутренности наизнанку запах смерти. Денис поморщился, затряс головой, стараясь отогнать предательские мысли, но совесть нахальной собачонкой вцепилась в душу и зарычала: «Ты стоял среди убийц, ты стрелял, на твоих руках тоже есть кровь!»

«Я стрелял мимо! — поднимаясь по лестнице, рыкнул на не к месту пробудившуюся совесть Денис. — И так было нужно! Историю менять нельзя!»

«Ой, да вы посмотрите на него, — дерзко рассмеялась совесть. — Историю, значит, менять нельзя? И это говорит человек, который живет в мире, чью историю он собственнолично изменил в корне!»

«Так вышло, — попытался отмахнуться от совести Денис. — Мы сделали все, что было в наших силах. Иных вариантов нет».

«Ты уверен? — ехидно усмехнулась совесть. — А вот Юля считает, что есть».

«Ежик сама в этом до конца не уверена. К тому же она считает, что этот мир подвергся… блин, как она там называла эту фигню? Ах да! Временная рассинхронизация! Во! Ей он подвергся, и теперь этому миру угрожает неведомая катастрофа. И, якобы, источник этой временной, мать ее, рассинхронизации, находится на Марсе. Но, как по мне, это полнейший бред».

«Ты уверен?»

«Да! На девяносто процентов!»

«Но ведь не на сто?!»

«Ну-у…»

«Знаю, знаю, проходили, — вздохнула совесть, — мол, все возможно. К тому же ты считаешь, что твои настоящие родители заслужили счастья, а Фадеевы заслужили жизни… И ради этого ты готов рискнуть даже судьбой всего человечества?»

«Не совсем так…» — попытался возразить Денис, но вконец обнаглевшая совесть не дала возможности оправдаться:

«Ты даже считаешь, что это может примирить нас с тобой?»

«А почему бы и нет? — возмутился Денис. — Родители заслужили счастья и заслужили быть вместе! А Фадеевы заслужили жить! Ты сама долгие годы вгрызалась мне в душу, заставляя чувствовать вину за их смерть. Ну вот, теперь они живы. Хотя бы по этому пункту мы должны с тобой примириться!»

Он поднялся на нужный этаж, и уже собрался было войти в отдел, но совесть и не думала униматься:

«Эх, — вздохнула воображаемая собеседница. — И опять ты ничему не научился, опять сделал неверные выводы…»