Мир, где нас не ждали

Денис же стоял у окна, и казалось, даже не замечал мельтешащих за стеклом ржавых барханов, полностью погруженный в мысли. Но думал он отнюдь не о предстоящем взятии Черной башни — научно исследовательской станции, куда направлялся их магнитоплан, где по предположению Юли как раз и находился злосчастный источник искажения времени, а думал он о том, что осталось позади.

«Да воцарится анархия!» — как сказала ёжик напоследок. И анархия действительно воцарилась. Мысли Дениса то и дело возвращались к ГУЛАГУ и обезумевшей толпе каторжников, в которых словно бес вселился. Громов-младший помнил, как они с товарищами с трудом прорывались к поезду, а вокруг разгоралась самая настоящая бойня. Надзиратели с автоматами и плазменными обрезами палили во все стороны, но заключенные, не щадя себя, перли грудью. Где-то что-то горело, где-то уже что-то взрывалось, где-то даже кого-то насиловали, со всех сторон доносились крики, брань, стоны умирающих. Зеки тоже обзавелись оружием и ни о каком подавлении бунта лагерным властям теперь и мечтать не приходилось, все переросло в самый настоящий вооруженный конфликт. А они с друзьями все прорывались и прорывались сквозь обезумевшую, крушащую все вокруг толпу и их, конечно, тоже пытались остановить, причем те и другие, ведь их странная группа по внешнему виду не походила ни на одну из враждующих сторон.

Денис помнил, как Игорек палил из ППШа в пытавшихся преградить им путь надзирателей, получая от этого особое удовольствие, и в своих недавних товарищей зеков, ни на минуту не испытывая от этого какого-либо угрызения совести. Отец будто очерствел после убийства молодого охранника, и, словно солдат на войне, не отставал от богатыря. Хотя, или Денису просто хотелось в это верить, он лишь защищал себя и товарищей. И катана Кики блестела во тьме наотмашь, разя дерзнувших напасть, отрубленные части тела летели в стороны, и кровь из артерий била фонтаном, забрызгивая белые сорочки девчонок. Анастасия, впрочем, никого не убивала, а лишь покорно бежала за подругой, и в ее глазах Денис не видел ни грамма страха. «Да, привыкла царевна к подобным братоубийственным сражениям еще в начале прошлого века, — подумал он, — очерствело сердечко, закалилась душа в кровавом горне гражданской войны. Вон сидит себе спокойно, чуть ли не в обнимку с японской лисичкой, слушает рок, а недавно белая рубаха вся алая от пятен».

Денис сглотнул тяжелый комок, подступивший к горлу. Взглянул на собственные руки, которые сегодня тоже отняли не одну жизнь, и лбом прислонился к холодному стеклу окна. Ржавые марсианские барханы, словно волны кровавого океана, плескались за бортом поезда. «Может, все так и надо? — подумал он. — Ведь все ради спасения мира! Ведь мы все исправим, повернем время вспять, и этого уже ничего никогда не будет. И не будет этих смертей. Ведь так?» Но обычно так любившая порычать и вгрызться в душу совесть сегодня отчего-то свернулась клубком и дремала.

— Эврика! — вдруг воскликнула Юля, и Денис даже вздохнул от облегчения, наконец-то можно выбраться из склепа тягостных дум и послушать успокаивающую речь ёжика, которая точно знает, что делать.

«Поскольку, если уж она в чем-то ошиблась, то лучше сразу пустить себе пулю в лоб, после всего того, что пришлось вытворить, — вдруг зевнула совесть, — поскольку ты с таким камнем на сердце жить не сможешь».

— Что там у тебя, Гончарова? — развернул голову в пол оборота Громов-старший.

— Что, что, — передразнила ёжик. — Расчеты закончила. И согласно им, ровно через двадцать восемь минут нам надо будет пересесть в пассажирский вагон и отцепится.

— Это еще зачем? — отставив опустевшую банку тушенки в сторону, спросил Игорек. — А не проще ли к этой самой Черной башне на поезде подъехать, а уже там…

— А уже там нас с вышек изрешетят, голова твоя садовая! — фыркнула Юля. — Поэтому не проще.

Игорек насупился, словно бык, выдохнул воздух из широких ноздрей, но вступать в перепалку с обнаглевшей бабой не стал, а демонстративно взял новую банку тушенки и, не применяя никакой открывашки, просто разорвал железную оболочку голыми руками, отчего половина содержимого плюхнулась на стол.

— Вот я и говорю: сила есть — ума не надо, — ничуть не смутилась «наглая баба». — Поэтому, если мы не хотим превратиться в тушенку, будем делать так, как говорю я!

— Да, будем, будем, — заверил Громов-старший. — Ты только не тяни кота, сама знаешь за что, поскольку на перепалки у нас времени нет. Из выделенных тобой двадцати восьми минут у нас осталось уже двадцать пять.

— Ну тогда не перебивайте, а слушайте, — пробурчала Юля и принялась рассказывать план.

* * *