Мир, где нет тебя

Иван кивнул, не собираясь с ней спорить. Но когда Лана развернулась и торопливо направилась вверх по лестнице, схватил её за руку, заставил спуститься.

– Сбегаешь?

– Знаешь, я уже успела пожалеть о том, что пришла в твой дом.

– А что вернулась, пожалела?

– Тебя это беспокоит? Насколько мне плохо из-за развода? Насколько мне больно, в какой степени отчаяния я нахожусь?

– Ну, раз я не видел тебя после нашего развода, мне интересно, что ты чувствуешь сейчас.

– Я всегда знала, что ты псих. Тебе всё это нравится, правда? Ты ведь рад тому, что я приехала, что у меня снова ничего не получилось.

– Я не рад этому.

– Тогда что?

Он дышал ей прямо в лицо.

– Я не хотел, чтобы ты возвращалась.

– Значит, тебе не повезло, – проговорила она тихо. Попыталась освободить руку, покрутила запястьем. Иван смотрел на неё в упор, будто испытывал, проверял, сколько усилий она готова приложить для того, чтобы сбежать. И в его взгляде не было ничего, что бы указывало на его интерес или желание. К ней, как к женщине. Он попросту издевался, эксперимент проводил, сводил какие-то счёты. И это захотелось остановить, оставить за собой последнее слово, и Лана, прежде чем успела подумать о том, что делает, поднялась на одну ступеньку лестницы, чтобы быть выше, и Ивана поцеловала. Ей захотелось ему досадить. Захотелось увидеть его реакцию, понять, что он всё-таки не так сильно ненавидит, и не так нетерпим по отношению к ней, как пытается ей показать. Глупый поступок, повод для очередного взрыва мужского раздражения, но Лана совсем не ожидала, что Иван замрёт, обескуражено глядя на неё. И смотреть будет так, что ей станет стыдно, и она себя, в который раз за этот вечер, почувствует полной дурой. Иван разжал пальцы, отпуская её руку, а взгляд по-прежнему растерянный.

Лана поднялась на ещё одну ступеньку, неловко кашлянула и торопливо проговорила:

– Извини. Просто хотела, чтобы ты замолчал.

– Я замолчал, – подтвердил он.

Больше ничего не говоря, Лана кинулась вверх по лестнице. Зажмурилась, ненавидя себя за дурацкий спонтанный поступок, хотелось сжать кулаки, заорать и ногами затопать. Но в коридоре, избавившись от его взгляда в спину, остановилась. Да что за проклятие?..

Она повернулась, поняла, что Иван поднялся по лестнице вслед за ней, и в одну секунду решила пустить всё на самотёк. И когда он подошёл и притиснул её к стене, даже облегчение почувствовала. Больше не нужно было злиться, эту злость маскировать и копить её, чтобы со стороны казаться неприступной и несгибаемой. Можно было даже притвориться, что она сдалась под его натиском, а на собственную вину и вырвавшееся наружу желание, закрыть глаза. К тому же, воспоминания нахлынули. О его губах, поцелуях, запахе его кожи. Прикосновение рук. Лана так долго пыталась всё это забыть, что в какой-то момент стала считать сном, который время от времени возвращается, накрывает непонятной тоской, и также незаметно уходит. Уходит в прошлое, а она остаётся жить в реальности, где всего этого давно нет.

И вот случилось возвращение. То самое, о котором говорил Ваня всего несколько минут назад. И, надо признать, что Лана тоже этого возвращения не ждала и не хотела. По крайней мере, до этого момента. А как только он поцеловал её, так всё это стало неважно. Захотелось разрядки, облегчения, вспышки чего-то другого, а не страха или неловкости. Толкнулись в какую-то дверь, оказались в комнате, Лана не поняла, в чьей именно, но это было совсем неважно. Дверь захлопнулась, за их спинами была кровать, а в глазах у обоих безумие. Рассмотреть его Лана не могла, даже в Ване, темнота не позволяла, но себя в эти минуты считала сумасшедшей. Сумасшедшей до душевного опустошения.

Наверное, поэтому так наслаждалась каждым ощущением, которое ей дарил, страшно подумать, бывший муж. Он целовал её, руки скользили по телу и торопливо избавляли от одежды. А Лане казалось, что всё это происходит не с ней. Ей хорошо, у неё кружится голова от жадных мужских поцелуев, кожа словно горит и плавится, но стонет не она. Целует в ответ не она, выгибается навстречу мужчине и позволяет развести ей ноги без особых прелюдий, тоже не она. Потому что иначе слишком неправильно и странно.