Мир глазами геолога

Одно время мы работали по левому берегу р. Теберда. В отряд входило несколько студентов. Прорабом был Петр Степанович, молодой человек лет 30, с широкими плечами, карими глазами и стеснительной улыбкой. По-видимому, он стеснялся своей недюжинной силы. Девушки прозвали его Каменным. Мы поддержали это прозвище, так как никакими окриками нельзя было Петра Степановича заставить двигаться быстрее. Все его движения были медлительны, размеренны и точны. Нам он казался уж очень нерасторопным увальнем. Вместе с тем это было лишь кажущееся впечатление. Любую работу он выполнял быстрее любого из нас. Скажем, разбили лагерь на ночь, ночь торопит. Раздается команда: «Всем за дровами!» Все бросаются в разные стороны и несут кто несколько хворостин, кто гнилой пень. А Каменный стоит, смотрит в разные стороны, поглядит на небо, а потом тащит большой ворох сухих толстых сучьев.

— Ну, а чего ты на небо смотрел, там дров-то нет?

— Так, на южном склоне дрова посуше.

Любимая присказка Каменного была: «Надо поспешать не торопясь». Однажды с Каменным вдвоем мы отправились в однодневный маршрут. Обойдя крутые пропасти, которые пропилила река в твердых известняках высотой в несколько сот метров, мы по осыпи поднимались по Скалистому хребту к подножию выше расположенных скал. Отобрав нужные нам образцы пород, не удержались от искушения подняться на скалистую вершину хребта. С северной стороны подъем был не очень труден. На юг известняки обрывались в продольную долину крутым, почти отвесным обрывом высотой 200–250 м. Мы не пожалели о подъеме. Какая очаровательная картина открылась перед нами!

У наших ног простиралась зеленая узкая долина, отделяющая Скалистый хребет от Бокового. Дно долины уже было покрыто ночной мглой, лишь на восточном склоне другой горы в лучах опускающегося солнца светилась ярко-зеленая полоса леса. Прямо перед нами горной громадой поднимался Боковой хребет. Его снежные вершины были закрыты черными клубящимися тучами, спускающимися вниз. Они как будто торопились укрыть на ночь еще сохранившуюся каемку белых снегов. А из туч прямо в небо вздымалась огромная искрящаяся белоснежная грудь великого Эльбруса. Каменный подошел опасно близко к обрыву и мягким баритоном продекламировал А. С. Пушкина:

Кавказ подо мною, Один в вышине
Стою над снегами у края стремнины;
Орел, с отдаленной поднявшись вершины,
Парит неподвижно со мной наравне.
Отселе я вижу потоков рожденье
И первое грозных обвалов движенье.

Ни подъем на вершину гребня хребта, ни чтение стихов не входили в расписание нашего маршрута. Мы опаздывали и поспешили спуститься опять на осыпь. Тем временем солнце скрылось за вершинами. В горах сумерки короткие. Очень быстро наступила темная ночь, когда не только зги[3], но конца вытянутой руки не видно. В такой темноте в горах без дороги двигаться — просто безумие. Поднялся ветер. Найдя неглубокую лощину, слегка укрывавшую нас от ветра, мы решили дождаться рассвета. Геологическими молотками вырыли себе сиденья и упоры для ног. Начал накрапывать дождь и скоро перешел в ливень, такой сильный, какой бывает только на юге. Наша лощина превратилась в горный ручей, который все усиливал свою мощь и рокотал все свирепее. Сначала куда-то в темноту унеслись наши рюкзаки, затем стали медленно скользить и мы, я первый, за мной — Каменный. Молотки где-то потерялись, и мы, распластавшись по земле, старались расставленными ногами и руками хоть как-нибудь замедлить скольжение. Но ничего не помогало, мы медленно и неуклонно сползали вниз. Вдруг мои ноги повисли в пустоте. Сразу вспомнились обрывы скал на берегу Теберды в несколько сот метров — страшно. Учителя наставляли нас: «При падении с обнажений важно считать метры лишь до тридцати, а выше уже безразлично».

— Эй, Каменный, у меня ноги в пустоте.

— Держись за мою ногу.

Я не мог воспользоваться великодушным предложением Каменного, просто был не в состоянии оторвать от липкой, скользкой земли руки ни на одну секунду. Захлебываясь в мутном потоке, я пытался еще и головой замедлить скольжение. Так мы и «поспешали не торопясь» вниз сантиметр за сантиметром. Сантиметр, еще сантиметр. Вдруг мою распластавшуюся фигуру ярко осветил свет автомобильных фар. Я висел всего в одном метре от полотна дороги. Дорога! Я просто забыл о ней.

Сель. Мы не только видели, но и испытали на себе его зарождение. В следующие несколько дней мощный бульдозер расчищал дорогу на этом месте. Сель — это разрушительный мутный поток, несущий с собой глину, песок, гальку и даже крупные обломки скальных пород. Консистенция его меняется от мутной жидкости до желеобразной густой вязкой массы. На Военно-Грузинской дороге в 1966 г. селевой поток разрушил около 10 км шоссе.

В марте 1987 г. поступали сведения о катастрофических оползнях и селях на южном склоне Кавказа.