Мир глазами военно-морского гигиениста

Для его выполнения требовался термостат. На медскладе академии оказались «портативные» ТК-37, объёмом с малый холодильник. Портативный – он для установки в автомобильной технике, а транспортировка до Севастополя, откуда планировался выход в море, получение и погрузка на корабль, обратный его путь представляли значительную трудность, которые не испугали адъюнкта.

Перевозка термостата, «зашитого» в деревянную обрешётку собственноручно, оказалась еще более многотрудной. Эту «штуку», как называли его помогавшие с погрузо-разгрузочными делами матросы, пришлось загружать сначала на теплоход «Кубань», идущий в Средиземное море со сменным экипажем дизельной подводной лодки, отдохнувшим в Севастополе (внутрипоходовый отдых), с «Кубани» перегружался на баркас уже в Средиземном море, а с баркаса – на большой противолодочный корабль СФ «Адмирал Зозуля». На последнем этапе при перегрузке на корабль обрешётка была сломана, но термостат не утонул, а заработал, как полагается.

На «Кубани» мы расстались с подполковником медслужбы Петровым Юрием Николаевичем – старшим научным сотрудником кафедры ВМРГ, который в Средиземном море должен был пересесть на водоналивное судно (ВНС). Тема НИР предполагала исследование всех сторон гигиены водоснабжения кораблей ВМФ питьевой водой в плавании.

БПК «Адмирал Зозуля» (проект 1134) – двухсотметровый красавец, названный американцами «поющий фрегат». Скорость хода по спецификации корабля – 40 миль в час (одна морская миля – 1856 м). На корабле имелось несколько цистерн запаса питьевой воды (более 100 тонн), которая доставлялась периодически водоналивным судном. Вода за валюту покупалась в иностранных портах: греческих Пирей и Ираклион, сирийских Латакия и Тартус.

Вода из цистерн анализировалась в динамике хранения. Если её химический состав не изменялся, то микробиология показала интересные данные. Кишечной палочки при анализах не находил, а вот с общим микробным числом (сапрофитная микрофлора) происходил синусоидальный процесс: рост и падение.

В одном анализе количество бактерий, росших на МПА (мясопептонном агар-агаре), было огромным, а на следующий день эта вода была с ничтожным ростом. Такие результаты повторялись многократно. Все факторы, мешающие стерильности отбора проб и посева на чашку Петри, мной старательно исключались.

Объяснение полученного факта мной давалось следующее: пока в воде есть питательная среда – белок, в том числе самих отмирающих бактерий, шёл их рост. Если же заканчивалась пища – рост прекращался. Однако выжившие микробы после появления белкового корма давали бурный рост. Эту гипотезу до сих пор вынашиваю без опровержения.

Анализ забортной воды Средиземного моря показывал большой рост всякой, включая кишечную палочку, микрофлоры. Чрезвычайно красивая сине-зеленая морская вода, особенно в тени от борта корабля, везде и всюду в микробиологическом плане давала ужасающую картину. Химический состав средиземноморской воды по своей солености даже превышал уровень атлантической – 35 г/л.

Органолептическая оценка изучаемых питьевых вод на корабле была проведена в достаточном объёме, получены положительные результаты.

В этом походе состоялся заход корабля с дружеским визитом в сирийский порт Тартус, где в пункте материально-технического обеспечения кораблей средиземноморской эскадры находилось СЭО от ЧФ. На небольшом судне без собственного хода (плавсклад) находились врачи морского санитарно-эпидемиологического отряда, а с ними врач-стоматолог капитан медицинской службы А. Лялюцкий, который лечил мои зубы на Новой Земле.

Встреча была очень тёплой, но пить спирт в 30-градусную жару можно только в 30-летнем возрасте. После беседы и обеда мы купались в море, но вода с температурой 29 градусов не освежает. В заливе на дне много морских ежей, наступать на них колко, а впившиеся органические ломкие иголки извлекать очень трудно.

Выданные на сход на берег сирийские фунты были скоро истрачены на подарки жене и сыну, а также на «магарыч» флагманскому врачу эскадры. К окончанию командировки он писал отзыв о работе прикомандированного адъюнкта. Ещё более значимым был документ, составлявшийся до командировки в академии: «Список лиц, командируемых заграницу».

В строго заведенной форме документа на развёрнутом листе формата А-4 с различными графами красовалась единственная фамилия какого-то капитана медслужбы, но подпись внизу документа была генерал-полковника медицинской службы – начальника академии Н.Г. Иванова. Таким образом, удостоверялась моя благонадежность, подтверждался мой патриотизм для всех органов и служб, которые смели сомневаться в моём возвращении на Родину. В те времена продолжали бояться побегов людей (особенно военных) на Запад.

В этом походе познакомился с тремя учёными из московского научно-исследовательского института ГЕОХИ (геохимии и аналитической химии институт им. В.И. Вернадского Российской академии наук, основан в 1947 г.).