Мир глазами военно-морского гигиениста

Смиренно, но уже и с элементами уважения к себе за «выход в люди», сидел адъюнкт кафедры ВМРГ за круглым столом в большой компании специалистов преимущественно инженерного профиля. Совещание было посвящено разработке ведомственного (для кораблестроительной промышленности СССР) стандарта на систему водоснабжения. В ходе дискуссии затронули и вопрос качества питьевой воды.

И эти маститые учёные мужи уперлись в вопрос: «А что такое пресная вода, и какая разница между ней и питьевой водой?».

И вот в этом месте пришлось «блистать» адъюнкту (об этом никто не знал и воинского звания моего не было видно, т. к. с шефом были в пиджаках). Это был третий год адъюнктуры, накопленных знаний по гигиене водоснабжения хватало для ответа на кажущийся простым вопрос.

По общепринятой классификации к пресным водам относятся те, минерализация которых менее 1 г/л. Что же касается питьевой – то на неё есть ГОСТ, который определяет требования к её качеству по органолептическим, физико-химическим и микробиологическим показателям. Помню довольное выражение лица шефа за данные мной правильные определения пресной и питьевой водам.

* * *

Диссертационная работа вырисовывалась, но, естественно, не с первого печатного текста. Кроме шефа её внимательно и очень критично вычитывал кандидат медицинских наук Ю.Н. Петров, сам называвший себя «стрекулистом», т. е. занудой. Материалы исследований в первичном виде были отданы профессору П.Н. Яговому, который на их основе создавал отчёт о НИР. Пётр Назарович сам доводил данные и текст до нужных форм, замечаний не делал.

Венцом всей адъюнктуры было прохождение ритуала сдачи диссертации в учёный совет академии. Но до этого нужно было предъявить труд в научно-исследовательский отдел. Начальник НИО – полковник медслужбы профессор Чурсин Иван Георгиевич – чрезвычайно спокойный, высокоинтеллигентный человек с большим жизненным опытом и без всякого чванства. Бегло, но со вниманием к труду и уважением к автору просмотрел переплетённую работу, похвалил за досрочное представление, однако нашёл и указал на ошибку (опечатка в нумерации раздела «предложения и рекомендации») и отпустил с пожеланием успешной защиты. Несмотря на свою огромную занятость, Иван Георгиевич провёл беседу-экспертизу уважительно и заинтересованно. Такие люди всегда вызывают уважение.

Как известно, адъюнктура готовит научно-педагогические кадры. Большая часть выпускников остаётся работать на собственной или другой кафедре, некоторая часть направляется в научно-исследовательские учреждения, подразделения академии, в военно-медицинские институты, факультеты. Считается, что оставленный на кафедре адъюнкт заслужил доверие коллектива и получил карт-бланш на долгую продуктивную перспективу.

Моё распределение после адъюнктуры было удачным: на кафедре образовалась вакансия преподавателя, начальник и коллектив не возражали против такого сотрудника, диссертация выполнена и сдана в учёный совет досрочно. Мой предшественник по адъюнктуре (Ш-й Ю.К.) не успел завершить диссертационный труд, и это послужило основанием для направления его «на усиление» профильной кафедры Нижегородского (Горьковского) военно-медицинского факультета – теперь он принадлежит Федеральной пограничной службе. Диссертация им защищена через несколько лет после окончания адъюнктуры.

Фото 16. Преподаватель кафедры ВМРГ майор медслужбы Б.И. Жолус (1979)

Важным событием, идущим в связке с окончанием адъюнктуры, являлась постановка в очередь для получения квартиры. Те офицеры, которые выполнили план адъюнктской подготовки и планировались к оставлению на кафедрах академии, имели право подавать рапорт на жилье ещё до приказа о назначении в постоянный состав. Причём, если в адъюнктуре выпускалось в год 25 человек, то время подачи рапорта играло значительную роль в очереди на квартиру.

Все это понимали и старались быстрее завершать все формальные дела, чтобы в первых рядах стать в очередь жилищной комиссии академии.

В 80-е годы в Ленинграде военнослужащим выделялось большое количество квартир. Велось грандиозное жилищное строительство, а основными районами массовой застройки являлись районы Гражданки и Ржевки-Пороховых. Многие очередники получали жилье в течение года.

Конечно, выбора у новоселов особого не было, но получить быстро в Ленинграде квартиру считалось счастьем. С момента горбачевской перестройки проблема жилья для военнослужащих только ухудшалась и достигла к концу XX века катастрофического уровня.

Моя первая в жизни собственная двухкомнатная квартира на Пороховых была получена через год после адъюнктуры. Конечно, это было счастьем для всей семьи. Мы покидали общежитие на Литейном-26, где проживали пока я был слушателем и преподавателем. Из памяти не уходит коридор на 17 комнат (54 жильца), одна кухня на всех, отсутствие горячей воды, убогий туалет и т. д. Почтальоны называли общежитие двух академий (еще и артиллерийской) «дурдомом» не только за почти 600 комнат, отсутствие лифта, но и за неразбериху в нумерации комнат.