Мир и война в жизни нашей семьи

В монастыре был музей. Когда-то туда приезжала Екатерина II. Там в одной из палат стояли царская кровать и царская карета. В соборе в подвальном помещении стоял крест с распятием Христа. У подножия креста оформлена трещина в земле. «И разверзлась земля».

Спуск в подвальное помещение вёл по крутой кирпичной лестнице на глубину, наверное, метра 4. Выходить из подвала следовало лицом к распятию: спиной поворачиваться к распятию не разрешалось.

В один из вечеров в квартире, где жил наш руководитель практики, были организованы танцы.

Никитин Толя играл на пианино какое-то классическое произведение. Пели песни. Я танцевать не умел, да и большинство из нас тоже. На том вечере я впервые в жизни выпил рюмку водки. Мне было тогда 16 лет.

На следующий год нас также послали на производственную практику.

Нас с Ашмариным Колей послали на два месяца на строительство водопровода в г. Озеры, что в Подмосковье. В наши обязанности входило произвести разбивку трассы водопровода и следить, чтобы укладка его соответствовала отметкам проекта.

Мы устраивали обноски над колодцами, устанавливали визирки по нивелиру. Следили по ходовым визиркам за укладкой труб. Научились заделке раструбов труб и чеканке раструбов свинцом.

Жили мы в общежитии вместе с артелью землекопов, знаменитых юхновцев. В то время это были отходники. Каждый район славился своей специальностью: один – плотниками, другой – каменщиками, Юхново – землекопами.

Артель была очень дружная. Вернее, дисциплинированная. Авторитет бригадира безукоризненный. Все связи с администрацией, с заказчиком вел только бригадир. Он был к тому же самый опытный землекоп. Работала артель очень производительно. Рытье траншеи или котлована производилось быстрее, нежели сейчас экскаватором.

Питались тоже артелью. Для приготовления обеда была своя кухарка.

Мы с Ашмариным питались с артелью.

Пища была не притязательная, но питательная.

На первое – щи с мясом. Мяса, как говорят, невпроворот. И на второе – каша гречневая с подсолнечным маслом и с сахарным песком, каждому по вкусу.

У нас с Ашмариным был оклад 30 рублей в месяц. Я в то время вел учет расходов. У меня получалось по 48 копеек в день. Это шло на питание и даже хватало на кино.

Помню, что привез 30 рублей домой.

В Озерах много садов, где росли вишни, яблони. Уезжая после окончания практики, мы купили пуда по два яблок белый налив. Помню, что дорогой их почти уполовинил. Очень были вкусные яблоки.

Мне очень запомнилось, как работали землекопы. Лопаты у них были большие, совкообразные. Черенок слегка изогнутый внизу. Длина у каждого по росту. Чтобы лопата не ерзала в руках, на конце для захвата маленькая перекладинка. Когда землекоп копает, он как бы играет. Красиво работают. И работают без оглядки на соседа. Перекур по команде бригадира. Бригадир опытный и не дурак.

Для замера объема земли вырытого котлована под резервуар оставляются попы (земляные столбы). Для оставляемого попа бригадир выбирает наиболее высокую точку, и иногда несколько землекопов со всех сторон лопатами поддевали и подымали его, а другие подсыпали под низ его землю. При большой площади небольшой подъем попа уже давал ощутимую прибавку к объему.

Землекопы зарабатывали по тем временам хорошо и деньги ценили. Пьянства не допускалось, только по субботам после бани выпивали. Но в меру. Бригадир следил. Его очень слушались. Почти вся бригада была связана родственными отношениями.

Напротив нашего общежития на другой стороне улицы находилось общежитие девчат с какой-то фабрики.

Как-то раз в воскресенье мы установили нивелир в комнате, навели трубу на балкон общежития девчат и стали их рассматривать. В нивелире все изображения в перевернутом виде. Один землекоп тоже заинтересовался, что мы рассматриваем, и попросил тоже дать посмотреть в трубу. Когда увидел девчат, то не мог оторваться от окуляра и только удивлялся, почему у девчат не падают платья.

Один раз я наблюдал интересную техническую аномалию. В траншею был уложен участок трубопровода и перед засыпкой стали участок опрессовывать. На одном конце установили пресс с манометром, на другом – заглушку, спускной кран и тоже манометр. Трубы испытываются на удвоенное давление против рабочего. Наполнили трубопровод водой. Проверили через спускные краны, нет ли воздуха, и начали качать до испытуемого давления. У пресса оставили рабочего и наказали, чтобы ручку пресса не трогал. Стрелка остановилась. Быстро пошли вдоль траншеи, стали смотреть нет ли где течи. Остались очень довольны, течи вроде нет. Дошли до конца трубопровода, здесь на манометре – то же давление. Постояли, покурили. И потихоньку пошли обратно к началу трассы. Было жарко, солнце в зените. С нас пот градом. Пошли к прессу. Ну как манометр, как давление? Не падает. По техническим нормам допустимо небольшое падение давления. В чем дело? Стрелка манометра вместо падения поднялась. Подступили к рабочему, стали его ругать: «Зачем трогал ручку пресса?».

– Что вы, я не трогал!

– Вот задача-то! Ну ладно, раз давление не падает, наверное, что-то с манометром. Спускайте воду.