Мир и война в жизни нашей семьи

Ищу работу. В то время партия призывала комсомол укреплять военно-морской флот. Был призыв к комсомольцам поступать в военные училища. Я также решил быть военным, подал заявление в военное училище. И вот я стою перед медицинской комиссией в Москве. Отбор был строгий. Я был здоров, но при моем росте мне не хватало по весу 2 кг. Если бы не хватало хотя бы 1 кг, то меня зачислили бы. Но по инструкции при недостаче 2 кг уже не подходил.

А вся беда в том, что, проснувшись, утром я сходил в туалет и на комиссию поехал, не позавтракав. Вот эти два мероприятия лишили меня военной карьеры.

В это время я постоянно искал работу.

Работая в лавочной комиссии, я познакомился с начальством сельпо, и, видя мою принципиальность и честность, мне предложили быть инкассатором. Но родители мне не разрешили. Это дело опасное. Затем предложили работать в хлебном магазине и следить, чтобы хлеб отпускался строго по талонам хлебных карточек. И вот я заметил, что работающий в сельпо возчиком мой дядя Клюев Александр Семенович получил две булки без отметки в карточке. Я его задержал. По-родственному я мог бы этого не заметить. Но я был честен и слишком принципиален. Мне тогда досталась проработка от мамы. Ведь дядя Саша был ее родной брат. С работы мне пришлось уволиться. Тогда мне предложили должность заведующего бойней. На бойне я проработал около 24-х месяцев. Но прекратилось поступление скота, и бойня закрылась. Другой работы в сельпо не было.

На бойне один раз был такой случай.

Боец на бойне был крепкий здоровый парень и опытный мясник. Забой производился следующим образом. Корова или бык привязываются за рога в упор головой к столбу. Степан наставляет левой рукой кинжал с крестовиной к затылку и сильно ударяет кулаком правой руки по обхваченному кинжалу. Обычно с первого же удара кровь брызжет фонтаном, и скотина сразу подкашивается и повисает на привязи. На этот раз забивал он здорового быка, и несмотря на то, что бык был накрепко привязан головой к столбу, он не переставал брыкаться. При ударе кинжал немного сдвинулся с намеченного места, и острие, наверное, не совсем точно попало в солнечное сплетение. Бык взревел от боли, с неимоверной силой рванулся, и крепкая связка веревок оборвалась. Бык бросился на Степана. Вблизи находился я и еще один человек. Не знаю, как, но мы каким-то необъяснимым образом все трое моментально оказались взбирающимися на высокий забор, окружающий территорию бойни. Когда мы в разных местах были уже на верху забора, то почти одновременно оглянулись на быка. Он метался по территории, на него страшно было смотреть. Он был разъярен – кровь брызжет и заливает кровавые глаза. Он, наверное, нас не видит, бросается в разные стороны, ревет. Если бы ему подвернулось что-либо живое, то ничего не осталось бы. Иногда головой он касался земли, и тут же образовывался земляной фейерверк. В таком разъяренном виде минуты две… Мы сидели на заборе, как зрители на арене корриды. С замиранием сердца, бледные от страха, мы готовы были моментально спрыгнуть с забора на ту сторону в овраг. И вот кровавый фонтан из головы быка уменьшился. Бык стал передвигаться всё медленнее и медленнее и вдруг упал. Дрыгнул несколько раз ногами, склонил голову и замер. Мы еще какой-то момент посидели на заборе, а потом потихоньку стали спускаться с «безопасных мест трибуны». Первый побежал к быку Степан, дотронулся до его тела. Он еще раз, еле заметно вздрогнул. Степан говорит: «Не бойтесь. Подходите. Готов».

Мы в первый момент даже ничего не могли говорить. Испуг был большой.

Кровь стекала медленной струйкой. Степан подставил кружку, наполнил ее и со словами «за упокой» со смаком выпил до дна.

Степан всегда выпивал после убоя полную кружку теплой крови. Сырую теплую кровь я не пробовал, но жареную кровь ел очень часто. Жареная по виду и по вкусу она напоминает печень.

Временно прекратилось поступление скота, я опять остался без работы.

В стране происходит оживление. Начинают постепенно вступать в строй ранее остановленные предприятия. Недалеко от деревни Спас была неработающая фабрика. Решили в здании открыть чулочную фабрику. Приступили к переоборудованию. Я устроился учеником электромонтера.

Мой старший мастер – Морозов Николай из деревни Гольево, мастер он был опытный.

Мое дело пробивать в стенах и на полу штрабы для укладки кабеля (подводки к электромоторам), зачистка проводов и другие подсобные работы. Поступил я туда работать уже на заключительном предпусковом этапе. Вскоре необходимые электроработы закончились, другой работы для меня не нашлось, и я опять без работы.