Мир хижинам, война дворцам

— Господа! — окликнул радушный хозяин. — Выпейте по рюмочке для подкрепления. Право же, не из-за чего нервничать. Я думаю, пока там ликвидируют эту ерунду, мы можем преспокойно довести нашу беседу до конца.

Керенский вдруг остановился посреди комнаты перед Петлюрой. Лицо его было гневно и решительно.

— Я не согласен! — почти крикнул он. — Я отклоняю!

— Одну рюмочку! — настойчиво потчевал гостеприимный хозяин.

— Я не согласен! — уже и в самом деле крикнул Керенский. — Я отклоняю все ваши требования, все четыре пункта!

6

Керенскому все было ясно. Восстание, конечно, вещь неприятная при любых обстоятельствах, тем паче перед лицом прорыва на фронте. Но если против Центральной рады восстают ее собственные полки, то грош цена всем ее требованиям — только дурак может их принять. Перевес теперь был, безусловно, на стороне Временного правительства.

Грушевский и Церетели воскликнули почти в один голос:

— Но, Александр Федорович! Вы же дали согласие! Полчаса назад…

Корейский пропустил это справедливое замечание мимо ушей.

— Я могу лишь подтвердить прежний ответ Временного правительства на все ваши наглые домогательства! — Керенский брызгал слюной. — Провозглашение автономии Украины — акт незаконный! Создание Генерального секретариата — бесстыдная фикция! Украинизации армии — преступный произвол! Все это самоуправство должно быть немедленно ликвидировано. Решать будет Учредительное собрание!

— Всероссийское Учредительное собрание! — вставил Терещенко. — И никаких сепаратизмов! Говорю это вам точно, а я — сам малоросс.

Петлюра уныло ответил:

— Последний, четвертый, пункт — об автономии — мы можем временно снять.

— Разумеется! — сразу поддержал Грушевский, — Мы согласны, чтобы вопрос об автономии встал только в Учредительном собрании…

— Мы можем, — пробормотал Петлюра, — ни настаивать и на пункте третьем — о передислокации с других фронтон…

— Фикция! — завопил Керенский. — Афера! Спекуляция на метрических записях в церковным книгах!

Он вдруг откинул голову, сунул руку за борт и поднялся на носки — такую позу он всегда принимал, когда произносил речи.

И действительно Керенский произнес речь:

— Всей силой власти, которой я обладаю как военный министр, я заставлю вас покориться воле демократии и моим распоряжениям! Я не даю согласии даже на обсуждение ваших наглых требований: все они — проявление сепаратизма в той или иной форме! Я все сказал!

— Мы можем… пока… — покорно прошептал Петлюра, — снять и пункт второй: замену командного состава украинцами…

— Я все сказал! — взвизгнул Керенский.

— Но ведь, — отважился заметить Петлюра, — пункт первый можно бы принять: в пункту первом только констатируется фактическое положение. Украинизация армии происходит сама собой стихийно. С этим вам ничего не поделать.

— Запрещаю! — снова взвизгнул Керенский. — И приказываю: прекратить это непотребство!

Винниченко ехидно отозвался из своего угла — после двух бокалов спотыкача с сельтерской он набрался смелости:

— А как же быть, Александр Федорович, с пятьюдесятью тысячами в Виннице, Жмеринке и Проскурове? Ведь они ваши приказы выполнить отказались. Кого же вы собираетесь бросить на участок Збараж — Скалат?

Керенский молчал, кусая губы. Замечание были уместно.

На помощь Керенскому поспешил Терещенко.

— Ваши полуботьковцы уже продемонстрировали свою верность Центральной раде. Кто поручится, что и эти пятьдесят тысяч…

На пороге появился сотник Нольде.

— Последние известия. Разрешите доложить?

Известия были неутешительны. Полуботьковцы вошли в город. Богдановцы встретили два пеших батальона в пути, но вступать в столкновение со своими не решились. Первый батальон на машинах прорвался к 3-му авиапарку. Действовали ли они там силой, или сумели с авиапарком договориться — неизвестно, но и в 3 м авиапарке они захватили автомашины и погрузили на них изрядный огнеприпас — патроны и гранаты. Пешие полуботьковцы приближались теперь к Политехническому институту, разгромив по дороге шулявское отделение милиции.

— Чего же им надо? — простонал Грушевский.

Сотник Нольде рапортовал:

— По сведениям, которые получил штаб богдановцев по своей линии связи, полуботьковцы домогаются немедленного и полного удовлетворения Временным правительством всех требований Центральной рады: автономии Украины и украинской армии. Поэтому богдановцы и не пожелали чинить полуботьковцам препятствий…

— Что вы сказали? Повторите, что вы сказали!

Барон Нольде повторил. Он и сам был удивлен до крайности. Не далее как полчаса назад он уже подумывал, не сорвать ли ему трезубцы и не прицепить ли на место погоны? А тут выходит, что восстание совсем не против Центральной рады, а, напротив, за Центральную раду, против Временного правительства. Миф, блеф, фантасмагории!