Мир колонизаторов и магии. На пути в академию

Вспомнив о ведьмах, Мартин ван Белевер поневоле перекрестился и зло сплюнул. Воспоминания были далеко не самыми приятными, и он хотел бы забыть о них навсегда, но не получалось. Хорошенько все рассмотрев и дождавшись, когда эта команда, словно снятая с креста, вооруженная оружием не хуже пиратов, займётся своими делами, он направился в портовую таверну.

Рано или поздно, капитан, либо кто-нибудь из прибывшей команды, дойдёт до неё и там можно будет обсудить с ними все дела. Дело в том, что Мартин ван Белевер направлялся на Кюрасао, а до этого намеревался посетить Гавану и Картахену, чтобы закупить там нужные ему товары, намереваясь сделать это гораздо дешевле, чем они стоили в Амстердаме.

Сейчас же ему представлялся отличный шанс перекупить весь товар у измученного испанца и вернуться в Амстердам с прибылью. Всё для себя решив, он запасся терпением и стал ждать.

Хосе де Ломо усталый, но довольный, завалился в корчму и уже с порога не прокричал, а прорычал: – Жареного поросёнка, жирного каплуна и самого лучшего вина для меня и моей команды, – грохнув кошелем с серебряными монетами на первый попавшийся стол.

Расторопная служанка не замедлила явиться, принеся первым делом кувшин отличного вина, всегда готового к распитию бравыми моряками. Вслед за вином подоспел жареный каплун, с картофелем и овощами, а потом явился и жареный поросёнок, как непременный атрибут любого пиршества.

Я ел мало, оттого, что не понаслышке знал, что может быть от переедания. Как минимум, это будет несварение желудка, остальные об этом либо не знали, либо плевать хотели на все предостережения после длительного отсутствия нормальной еды. Глупо было винить их в этом.

Хуже всего было то, что капитан и все остальные начали с вина, которое быстро ударило им в головы, а еда лишь немного приглушила буйство во хмелю, да и не так её было много на шестерых человек.

Когда к нам подсел капитан голландского флейта, вся команда была уже изрядно навеселе, став более сговорчивой.

– Приветствую вас, доблестные моряки. Я слышал из-за своего стола, что вы преодолели Атлантический океан в одиночку! Этот подвиг надо непременно отметить. Эй, служанка, ещё вина, самого лучшего, самого крепкого, за мой счёт!

– Испанские моряки приветствуют доблестных мореходов Соединённых провинций, – не остался в долгу и наш капитан.

– Так давайте же выпьем за дружбу и морское братство, – предложил голландец. Я только хмыкнул про себя.

Отличная дружба, особенно, когда дружишь с существенным перевесом в пушках или военных кораблях. Встретились бы мы ему где-нибудь в сотне миль от Азорских островов, давно уже бы ходили по дну морскому пешком, в компании с лангустами. Мы в нашем теперешнем состоянии были слишком лакомой добычей, и на нас мог напасть любой иностранный торговец.

Оловянные кружки, доверху наполненные красной терпкой влагой, манили ежевичным ароматом прекрасного вина. Вино медленно, но верно било в головы незадачливым морякам.

– Хосе, ваш корабль изрядно потрёпан и на нём нет фок-мачты. Вы не сможете доплыть до Кадиса. А вы, кстати, не собираетесь ли продавать свой груз, я охотно куплю его по разумной цене.

– Гм, кх, кха, фырр, – опьяневший де Ломо заплетающимся языком опрометчиво начал опасный разговор. – Собираюсььь, как же… я понимаю… мы без ремонта не дойдём и людей у нас очень мало.

Я с тревогой прислушивался к разговору капитанов. Пить вино, несмотря на его обалденный аромат, мне полностью расхотелось. В воздухе ощутимо запахло неясной угрозой. В это время служанка принесла кувшин с андалузским хересом. Это славное вино, правда, не в испанском исполнении, я пробовал ещё в прошлой жизни. Это сухое белое вино, с привкусом горько-солёного миндаля, имеющее двадцать три градуса крепости, могло «убить» хлеще водки, особенно женщин.

Несмотря на кажущееся спокойствие окружающей обстановки, моё сердце ощутимо нарастило сердечный ритм, затрепетав от предчувствия непоправимой ошибки. Замысел голландского капитана стал предельно ясен. Как только кувшин с хересом опустеет, все, кто принимал его внутрь, падут жертвами его коварной крепости. Уж лучше тогда бы они пили ром, чем этот… херес.

Остатки здравомыслия у всей испанской команды утекали вместе с каждым выпитым стаканом хереса, но подписать бумаги о продаже они ещё могли, чтобы потом полностью окунуться во тьму пьяной бесчувственности.

– Филин! Это… Эрнандо! Филин, Эрнандо!

Капитан, путая моё имя с прозвищем, никак не мог определиться с мыслью, которую он собирался озвучить. Наконец, после долгих усилий, помогая себе пальцами обеих рук, губами и чуть ли не ушами, он смог озвучить свои требования. К этому времени голландцу принесли с его корабля чернила, свёрток пергаментной бумаги и разнообразные перья. Для такого серьёзного дела соседний столик был освобождён от посуды, людей, остатков пищи и мокрых разводов вина и рома.