Мир колонизаторов и магии

Лёгкие горели от кислородного голодания и грозили вывернуться наизнанку в попытках сберечь кислород для дыхания. Медленно, очень медленно моё тело продвигалась вдоль киля корабля, постоянно задевая за него. Сколько прошло времени до того момента, как моя голова показалась над поверхностью воды, я не знал.

Для меня все эти минуты, и каждая секунда, показались вечностью. И после того, что они со мною сделали, я должен стать одним из них? Вы смеётесь? Я смогу стать одним из них лишь только для того, чтобы привести их всех в могилу. Но у меня совсем слабые нервы и столько ждать я совсем не смогу, как ни старайся.

— Ну, что ты там, ещё живой? — послышался весёлый голос Пьера Пижона.

Шумно отплёвываясь от морской воды, которая, всё же, попала мне в горло, когда я уже поднимался на поверхность, непрерывно харкая слюной и тихо ругаясь, я натужно закашлялся, не в силах ничего произнести в ответ.

— Гляжу, тебе понравилось болтаться под килем. Ну что, повторим?

— Сука, сволочь, скотина! Материться уже не было сил, да и эти слова я не говорил, а шептал. Всё моё тело было изодрано в кровь. Если так продлится ещё долго, то на запах крови приплывут акулы, а может, и ещё что пострашнее.

— Вижу, что силы ещё у тебя остались, и гонор тоже. Ты наш раб, а значит, должен выполнять, что тебе сказано, а не показывать свои когти и свой нрав, понял, ЩЕНОК!

Последние слова Пижон уже практически прокричал и, не слушая никого, начал ругаться с Гасконцем. Тот, видимо, был против, но Пижона поддержала вся команда, и он уступил. Снова заскрипел блок, и трос ослабел, кинув меня под грузом ядер в воду. И меня потащили в обратную сторону.

— Ты не волнуйся, Филин, назад будет быстрее, течение тебе поможет, — послышался мне вслед насмешливый голос Пижона. Но всё было с точностью до наоборот.

Я еле успел набрать в грудь как можно больше воздуха, чтобы продержаться подольше, не надеясь на снисхождение пиратов, и оказался прав. Всё также забурлила вода, сквозь которую я плыл вдоль киля, обдирая теперь не грудь и живот, а спину и бока, на которых и так не осталось ни одного живого места.

Потеряв счёт времени, я болтался между кораблём и морским дном, принайтованный к тросу, с пушечными ядрами на ногах и полным отсутствием мыслей в голове. В это время трос, тянувший меня, начал замедлять свой бег, а потом и вовсе остановился, когда до кормы осталось всего ничего.

От недостатка кислорода я стал терять сознание, тело обмякло, руки и ноги, пытавшиеся совершать судорожные движения в надежде освободиться, прекратили это делать, перед глазами поплыли цветные круги, а в голове зародились неясные образы, о существовании которых я даже не догадывался.

Словно в бело-синем тумане проявились две нечёткие фигуры: мужчины, восседавшем на огромном троне лазоревого цвета, и женщины, одетой в белый хитон, стоящей перед троном, склонив голову. Их черты были лишены чёткости, всматриваясь в них, я словно терял резкость разрешения и не видел их лица, лишь смутные образы были на их месте.

— Мой повелитель, не хочешь ли ты помочь мальчику?

— С чего бы это, Афродита?

— Он любит море и он наш!

— С чего ты это взяла? И что значит наш? Наши сейчас находятся с нами, а это — никто!

— О, мой повелитель, ты, как всегда, прав!

— Я всегда прав, — благосклонно кивнув ей головой, проговорил мужчина.

— Но разве не долг каждого морского гражданина помочь страждущим в буре и несчастье?

— Ты слишком близко принимаешь к «ядру» слова старого морского кодекса вольных граждан моря.

— Этот глупый смертный далеко, и он не хочет позвать меня «Зовом моря»!

— Да, это так, повелитель, но цена «Зова» слишком велика для него! Он уже один раз воспользовался им и теперь не сможет сделать это осознано, но его магическое ядро и сердце, не знающее страха, громко кричит об этом.

— Ну, насчёт страха я бы поспорил. У кошек девять жизней, а у него всего две, одну из которых он уже прожил в другом мире. А раз он не хочет звать меня, значит, это его выбор. В море не место слабым и убогим. Только сильные духом и телом способны бороться со штормом и голодом.

— Но есть же ещё и другая сторона, о, мой повелитель!

— Да, — скривился в ярости мужчина, — есть!

— А что, если она придёт ему на помощь, и он станет новым адептом его веры?

— Левиафан, тот, кто принимает множество обликов?

— Да, Нептун, твоя проницательность бесподобна!

— Афродита, хватит мне льстить. Мы давно отошли от мирских дел. Люди отвернулись от нас, а мы отвернулись от них. Магии всё меньше в этом мире, и в этом виноваты сами люди, которые не хотят развиваться, а только воюют между собой, ударяются в поклонение Аиду и ему подобным, да прячут знания от достойных их.

— Ладно, я решил. Всё будет в его руках, и если судьба к нему будет благосклонна, то… но я ничего не обещаю, Афродита.

— Да, мой повелитель!