Мир, которого хотели и который ненавидели

Это был разумный и логичный шаг. При создавшейся обстановке, когда обе стороны были заинтересованы в мире и хотели его, принципиальные расхождения по ряду вопросов их заявлений-деклараций не давали им возможности заключить между собой мир немедленно. В этих условиях непосредственный личный контакт с Петроградом, с руководством партии и страны, с народом был нам, пожалуй, более необходим и более нужен, чем державам Четверного союза. Мы за перерыв в переговорах, формулировал наше предложение Иоффе, с тем «чтобы народы, правительства которых не примкнули еще к ведущимся переговорам о всеобщем мире, имели бы возможность достаточно ознакомиться с устанавливаемыми ныне принципами такого мира»³⁶³.

Такая позиция советской стороны была вместе с тем и естественным следствием принципиальной оговорки австро-германского блока в его заявлении о том. что всеобщий демократический мир на условиях, предложенных русской делегацией, возможен лишь при согласим с ними всех воюющих держав и их участии в данных переговорах.

Однако наше предложение о перерыве в переговорах не должно было, по мнению русской делегации, ни в коей мере влиять на их будущее продолжение через 10 дней. «По истечении указанного срока,— подчеркивал Иоффе,— переговоры должны быть возобновлены независимо от того, присоединятся ли к переговорам другие воюющие державы и в каком числе» И то, что мы были за продолжение переговоров, подчеркивалось в последующих словах Иоффе, сказавшего о возможности продолжить обсуждение таких пунктов, в которых отдельные державы будут заинтересованы и при всеобщем демократическом мире³⁶⁴.

И здесь Кюльман сразу же попросил Иоффе высказать свое мнение о времени работы конференции на следующий день. Глава советской делегации предложил открыть ее в 10 часов утра. Возражений не последовало, и Кюльман в 22 часа 44 минуты закрыл второе пленарное заседание мирной конференции в Брест-Литовске³⁶⁵.

Он же утром 13 (26) декабря открыл и председательствовал на заседании политической комиссии в составе русской, германской и австро-венгерской делегаций³⁶⁶. Как сказал Кюльман, сегодняшние переговоры сводятся к обмену мнениями между русскими и германскими представителями, но у последних много общего с австро-венгерской делегацией, которая любезно согласилась участвовать в этом заседании. Словом, немцы хотели продолжать переговоры. Кюльман в присущей ему энергичной манере сразу же перешел к делу, предложив нам высказаться по вопросу о том, согласны ли мы считать, что восстановление мира должно по возможности вести и к восстановлению договоров между Германией и Россией ⁵.

Выразив согласие на обсуждение отдельных вопросов, в которых заинтересованы обе стороны и к которым неизбежно придется обращаться в случае переговоров о всеобщем демократическом мире, Иоффе заключил: «Восстановление или подготовка к восстановлению народно-правовых отношений может пока произойти лишь постольку, поскольку оно не противоречит нынешним условиям внутреннего положения в России» С этим очевидным положением Кюльман был согласен, и он предложил следующий метод работы: пункты, по которым стороны договорятся, «зафиксировать предварительной необязательной редакцией»; вопросы, по которым не удастся достичь согласия, временно оставлять и переходить к обсуждению других. Советская делегация не возражала.

В ходе обмена мнениями по этому вопросу четко вырисовывалась линия поведения германской делегации: предлагая разнообразные варианты формулировок и принимая во внимание при этом высказанную Иоффе точку зрения относительно восстановления прежних договоров между двумя странами, Кюльман стремился закрепить состояние прекращения войны между Россией и Германией определенными правовыми формами, добиваясь согласия на этот счет у русской делегации³⁶⁷.

Второе направление, по которому в этот день Кюльман добивался ответа от нас, было экономическим. Речь шла о важности восстановления нормальных, как подчеркивала германская делегация, экономических отношений между двумя странами. При этом Кюльман спрашивал Иоффе, не желает ли русская делегация начать обсуждать эту проблему в целом прежде всего с вопроса о восстановлении товарообмена между Россией и Германией ³⁶⁸. Немцы, видимо, прощупывали наше отношение к прежнему, невыгодному для России, торговому договору между нашими странами. И получили ответ от Иоффе: мы за то, «чтобы восстановить торговые сношения, но должны заявить заранее, что восстановление последнего торгового договора невозможно»³⁶⁹. Иоффе и член делегации Покровский разъяснили Кюльману, что такая наша позиция в отношении старого торгового договора обусловливается новыми условиями, создавшимися в России, а также тем, что организация хозяйства у нас отныне будет происходить в общегосударственном масштабе³⁷⁰.