Мир, который мы разрушим. Книга 1. Осколки нации

Семья Громовых жила сравнительно безбедно, к тому же им постоянно помогал Александр Семёнович, пользовавшийся большим авторитетом у начальства, именно он договорился об отдельной комнате для молодых, пускай не в самом лучшем районе Юпитера, но всё же семье не приходилось ютиться на матрасах посреди коридора, как некоторым гражданам.

В Юпитере все шло своим чередом. Электронные часы в коридоре прогудели восемь часов вечера, начало ночной смены. Давид уже находился в раздевалке и натягивал на себя защитный костюм, как вдруг в раздевалку зашли пятеро дружинников и без особых объяснений принялись крутить герою руки. Упираться было бы крайне глупо, дружинники имели безграничные полномочия и подчинялись напрямую только комитету по безопасности убежища, короче говоря, администрации, да и вины герой за собой никакой не чувствовал. Нередко случались ошибки, подержат человека пару суток в камере, да и отпустят, а, если вспомнить бурное детство героя, можно заметить, что он не одну ночь провёл на жёстких нарах камеры.

Вот и сейчас Громов-младший лежал на нарах и обдумывал своё положение. Он мог только догадываться, по какому поводу его задержали, так как после ареста ему, так и не объяснили причину. У Добровольной Дружины Безопасности Убежища (ДДБУ), могли быть веские причины, если за ним послали усиленный отряд из пяти человек, или же это была очередная акция администрации по устрашению несогласных с режимом "бунтарей".

Термин "бунтарь" применялся довольно часто, по слухам, в одном из кабинетов ДДБУ имелся длинный список неугодных. В этот список (опять же, по слухам) было очень легко попасть. Неаккуратно рассказанный анекдот, брошенное словцо и другие выражения недовольства режимом убежища пресекались на корню. "Бунтаря" задерживали и помещали в специально выделенные звукоизоляционные камеры на втором уровне, держали там некоторое время, старательно допрашивали и еле живого от побоев отпускали. Стоит указать, что наиболее ярые протестующие из этих камер не возвращались. Их дальнейшая судьба была неизвестна.

Вот какие невесёлые мысли крутились в голове героя. Однако, с полной уверенностью, что всё обойдётся, он повернулся на бок и постарался заснуть. Давид находился в том состоянии, когда мозг уже проснулся, но в голове ещё всплывали картины из сновидений, постепенно утрачивали свою чёткость и смысл.

– Вот везёт Димке, работа не пыльная, даже интересная, людей лечить – это не гайки на трансформаторе крутить, хоть бы из-за ареста на другую работу не перевели. Только куда? К запаху и виду свиного, куриного испражнения я привык ещё с детства, так что ферма – это не так уж страшно, вот если в уборщики… Всю жизнь за кем–то туалет убирать, нет, уж лучше ферма. А может, военным? Тоже жизнь не сахар, некоторые ночами спать не могут, такого они наверху ужаса натерпелись.

В глаза больно ударил яркий свет, стены бункера куда–то исчезли. Оглядевшись вокруг себя, он обнаружил, что находится в лесу, именно таким он его видел в познавательных фильмах, которые им демонстрировали в классе. Герой услышал леденящий душу вой. Ноги сами понесли его, он побежал, не разбирая дороги, ветки больно били его по лицу, он спотыкался об корни, с каждым разом все ближе ощущая смрадное дыхание зверя у себя за спиной. Из лёгких вырывались хрипы, Давид споткнулся об корень – упал, и, не в силах подняться, пополз на четвереньках. Но тут лес вокруг пропал, он оказался возле избушки, из небольшого окна струился яркий свет. Он открыл входную дверь и вошёл в избу. Странно, он почувствовал здесь ещё больший страх и угрозу. Возле печи суетилась женщина, лица её Давид не видел, она стояла к нему спиной, худощавые плечи были устало опущены вниз. Женщина, не оборачиваясь к нему, достала ухватом какую–то кастрюлю из железной печки.

– Проходи, Илюша, присядь. Умаялся, поди, в дороге.

Повинуясь чьей–то воле, прошёл в комнату и сел за стол.

– А я тебе тут ужин приготовила, – женщина поставила кастрюлю перед ним и подняла крышку. Из кастрюли немигающими пустыми глазницами уставилась голова мужчины. Ужас сковал мышцы, не в силах пошевелиться, он не мог ничего сделать с собой и тупо продолжал смотреть в пустые глазницы. Он поднял взгляд и наконец–то увидел лицо женщины, точнее то, что было на его месте. На него смотрела пожирающим взглядом красных глаз морда зверя. Пасть хищно открылась, показались два ряда острых, как ножей, зубов, он почувствовал, как клыки зверя разрывают его плоть…