Мир магов

Уриэлю казалось, что если эта дурацкая струна не лопнет в течении недели, то лопнет уже его голова. Все-таки медитировали они, прерываясь разве что на лекции и недолгий сон по ночам. Так себе отдых для кого бы то ни было, а уж тем более для изнеженного бездельем купеческого сына. Здесь дурную шутку с ним сыграла и собственная «сила». Так как у его ауры были очень высоки показатели в определенных аспектах, то на нее было сложнее воздействовать, а значит для пробуждения своих способностей ему требовалось больше времени, чем магам с более слабой аурой. Среди студентов ходили слухи, что в наименее престижных академиях все уже перешли к следующему этапу обучения. В Первой Академии спустя месяц обучения из девяносто одного поступившего колдуна, своей аурой управлять научилась только треть. Медитацией они больше не занимались, но продолжали ходить на остальные лекции. Этап с пробуждением способностей должен был продлиться еще две недели. Если кто-то из колдунов не успевал их пробудить, то считалось, что он на это в принципе не способен. Таких студентов исключали из академий. Обычно число их было не велико, может быть человек пять на весь курс.

К слову о курсах. Юных магов донельзя забавляло несоответствие между ничтожным количеством студентов и громкими названиями в Академии. Меньше ста первокурсников во всей Академии! А они ведь потом будут распределяться по факультетам. Это что, по десять человек на факультет? А там ещё и по направлениям разделят! То есть на лекции, семинары и коллоквиумы приходить будет пара студентов. Главное один на один с преподавателем не остаться. Очевидно, структура была бездумно скопирована с обычных университетов. Вот только, например, в столичном Императорском Университете обучалось тысяч двадцать человек. В Академии получалось, что полтысячи – это потолок, который и достичь то сложно, а преодолеть невозможно вовсе. Студентов исключали на всех курсах обучения и особенно устрашающе редели их порядки в первый год.

Так что к головным болям от медитаций добавлялся еще и стресс потенциального исключения. Но эта возможность по-видимому совершенно не пугала его соседей по комнате – уже знакомого мага света Вильяма, Мунита - темного мага из нищей семьи, жившей в трущобах одного из имперских городов и Пирешта фон Шварца, будущего ментального мага. Семья Вильяма перебралась в Империю лет пятьсот назад, спасаясь от последствий неудачного дворцового переворота в соседней стране. То, что Император не только не выдал мятежных аристократов, но и подтвердил статус, наградил землями - было несколько странно. Пригревать у себя на груди предателей не выглядит хорошей идеей. Поэтому Уриэль сразу для себя обозначил, что Акад как раз и был главным заинтересованным лицом в этом мятеже, а предки Вильяма работали на Империю, за что и были вознаграждены. Отец всегда учил его искать второе дно у любого события.

С Пирештом все было куда более однозначно. Его семья перебралась в Империю, спасаясь уже от религиозных, а не политических гонений, всего лишь три десятка лет назад. В это время Акад уже стал известен своими сложными отношениями с божественным планом. Поэтому принимал беженцев с распростертыми объятьями. Но землю и другие блага им было уже выдавать не за что, поэтому фон Шварцы оказались в статусе обычных дворян, что ставило их ненамного выше купцов. Вот поэтому Пирешт как раз и стремился после учебы вернуть все то, что его семья когда-то имела на родине. Он уже начал видеть магию, а Вильям с Мунитом не переживали, ведь привыкли к таким нагрузкам, они оба были отличниками достаточно уверенными в своем таланте. Если у Уриэля после учебы оставались силы только на, то что бы улечься на кровать и пялиться в потолок, или иногда, когда он не был таким уставшим – на стену, то у этих двоих хватало желания для бесконечных споров. Уриэль уже не помнил, когда и как это все началось, но уже давно сигнализировал, что пора заканчивать. Если сначала он радовался новому развлечению, то, когда все пошло по десятому кругу – немного подустал от однообразия и бессмысленности действа. Темный маг был недоволен несправедливостью мира, в котором его родителям приходилось вкалывать с утра до ночи, чтобы влачить нищенское существование, а семьи всех его соседей по комнате могли бы ничего не делать несколько поколений и жить припеваючи.