Мир Мэроу

Легкий озноб проходит по нашим рукам. Моя метка нагревается, и новый виток рисуется на щеке. Всего на одно мгновение глаза королевы становятся иными – зрачки сужаются, а цвет глаз преображается из карего в золотой. На меня смотрит змея во плоти. Королева Анриетта моргает, и глаза становятся прежними.

Дальше продолжаем хором:

– И если я оступлюсь от священного слова, да покарает меня Матерь. Да пусть осудит меня по делам моим, да накажет по своему суждению.

В воздухе витает запах магии. Смесь трав и капля горечи.

Думаю, королеве не стоит знать, что я слабо верю в существование Матери и Отца. Как гласит наша вера, всё живое появилось благодаря Отцу и Матери, они – прародители. Но Матерь ждет нас после смерти и раздает каждому по заслугам. И если ты жил честно и праведно, то она будет тебе благоволить и наградит любовью и заботой, если же нет, то будет карать тебя до скончания времен.

Склоняюсь к тому, что у неё будет много работы палача. А любовь дарить окажется некому.

Покинув дворец, я позволяю себе спокойно и протяжно выдохнуть.

Я осталась жива. Получила слово Королевы Змей и леди Анастасии.

День удался.

Улыбка озаряет моё лицо. Подходя к королевским конюшням, накидываю капюшон на голову и позволяю себе одну из самых ярких улыбок в своей жизни.

Я это сделала.

Я получила слово королевы, осталось найти мужчину с именем Аргос. Не думаю, что это будет сложнее, чем охота на суртуров, хотя его личная вещь упростила бы мне задачу.

Подхожу к черной кобыле и, поглаживая её по морде, спрашиваю:

– Надеюсь, тебя покормили хвалеными королевскими яблоками?

– Нет. – отвечает мне конюх. – Только овес и вода. А так же я её почистил, а кузнец заменил переднюю правую подкову. Она совсем стерлась.

Напряженно оборачиваюсь на голос. Болезненно худой и грязный мужчина смотрит на меня уставшим взглядом.

– Зачем? – холодно спрашиваю я.

– Приказ королевы Анриетты. – отвечает он, и я замечаю, что у него недостает передних зубов.

Я об этом не просила, и благодарности им от меня не дождаться.

Запрыгиваю в седло и скачу к воротам замка. Останавливаюсь у высоких каменных стен и спешиваюсь. Стражники отдают мне всё, что я оставила здесь ранее. Забираю колчан со стрелами, лук и меч.

Оказавшись за воротами замка, разгоняю лошадь до галопа. Мне нужно в город. У меня есть отличная новость для Нефел. Даже если я не могу сказать ей, что буду делать в ближайшее время, она всё поймет по моему довольному голосу.

Быстро преодолев расстояние до города, замедляю лошадь. Дорога с огромными выбоинами может легко покалечить Салли, а я этого не желаю. На окраине города я практически никого не встречаю, время близится к вечеру и большинство простолюдин находится в поле. Другая часть населения сосредоточена в сердце города – на базаре. Стоит копытам Салли ступить на более-менее ровную дорогу базара, как люди начинают от меня шарахаться. Я к этому привыкла. Охотники нужны только в неблагоприятной ситуации, а так нас считают чем-то вроде отравы. Люди думают, что мы прокляты. Возможно, они правы.

Развожу плечи пошире и проезжаю мимо людей, которые сплевывают на землю и в молитве прикладывают два пальца ко лбу. Они настолько старательно отводят от меня взгляд, что это становится опасным для их глаз. Невежды.

Кто-то когда-то придумал историю о том, что стоит охотнику тебя приметить, как ты моментально будешь проклят. Люди, как и многие существа думают, что в наших глазах таится смерть, и стоит взглянуть в них, как душа твоя будет потеряна навеки.

Всем известно, что Матерь сотворит с тем, кто проклят, – будет мучить целую вечность и ещё чуть-чуть.

Я не понимаю одного, люди решили, что, если будут молиться и плеваться, я их не замечу? Мне что, зрение откажет? Я ведь прекрасно подмечаю каждого глупца, что стоит с пальцами у лба и шепчет общую молитву. Оставляю позади себя кузницы, палатки с травами, швейную мастерскую и приближаюсь к мяснику. Его взгляд бегает по мне, но не касается лица.

– Тушку кролика. – говорю я, и он бросается выполнять заказ так скоро, что поскальзывается на мокром пятне и падает на колени. Быстро встает, хватает тушку и отдает мне её прямо с крюком, на котором висела жертва. Бросаю ему монету и еду дальше. На самом выезде из базара покупаю ещё два ломтя хлеба и покидаю место, где меня совсем не были рады видеть.

Останавливаю Салли у самой последней хибары в городе. Она до ужаса старая и покосившаяся, но из трубы всегда веет дым. Искорёженное место пропитано теплом и уютом. Этот сарай – самое родное пристанище во всем Ваале. Спрыгиваю с Салли и быстрым шагом преодолеваю две полусгнившие ступеньки. Открываю скрипучую дверь, и сердце сжимается.

В единственной комнате на стуле у печи сидит моя дорогая Нефел. Она сгорблена и напряжена. Подруга, скорее даже сестра, не поворачивается ко мне. Хотя знает, что я – это я. Две алых луны назад она была проклята и лишилась зрения.

Это слишком долгая и трагичная история. Люди не любят особенных существ. А Нефел именно такая.