Мир миров

– Ты сам знаешь, что это не так, сын мой. Эту темноту в тебе постоянно осветляют какие-то огни. Даже твой личный демон это видит. Ты не так самостоятелен, как тебе кажется, как тебе хотелось бы. К сожалению, как и я.

– Ты? Ты – Бог. Наиболее близкий к идее единого, всемогущего Бога, из всех кого я встречал.

– Еретик! – епископ улыбнулся, но в этой улыбке было что-то хищное и угрожающее. – Не говори таких вещей, сын мой. Я – христианский епископ, ожидающий нового пришествия Господа.

– Не для Диких Полей. Здесь тебя почитают как Бога.

– Какой из меня Бог! – епископ махнул рукой. – Все те, кто почитает меня – и местные, и из других городов, намешали во мне столько верований, что, по сравнению со мной, этот несчастный ребенок, в которого силой втолкнули разные души, – воплощение абсолютного Порядка. Я предводитель волков, потому что много веков назад меня сделали волчьим пастырем, вместо какого-то старого демона. Я владею каким-то клочком этой несчастной страны, потому что местные простачки верили в меня почти как в Бога. Всё это меня связывает, сковывает. Я не древний бог и не ортодоксальный христианин. Во мне нет настоящей силы, сын мой, ты должен это осознать, чтобы понять, что я сделаю для тебя. Выслушай меня, дитя, терпеливо и внимательно. Я не поведу своих солдат против твоих врагов. У них карабины с серебряными пулями, способными убивать ожившие легенды. И автоматы, которые ранят моих волчьих детей быстрее, чем те доберутся до них. Слишком многими смертями я бы заплатил за такую битву. Старый бог смеется над этим, а епископ плачет.

– Я знаю, что в тебе говорят легенды. Как ты ударом посоха разбил врата какого-то замка. Революция придет за тобой так или иначе.

– Во-первых, это легенда не обо мне, а о настоящем епископе. Я – только очередной дух. Не путай грешного с праведным. Ты думаешь, я тот самый бог, которого просят о помощи моряки? Мы носим одно и то же имя, но ни один из нас не настоящий. А есть еще и третий… И в каждом из нас есть сила, и мы бы легко одолели этот, относительно небольшой, отряд Революции. Но я не хочу потерь, которые мы могли бы понести.

– Значит, не поможешь нам?

– Более того, сын мой. Я передам тебя в их руки.

Мара сжалась в Кутшебе. Она с удовольствием разорвала бы горло епископу, однако понимала, что не может навредить тому, кого еще перед Пределом в Украине называли последователем Бога. Ее удивило также спокойствие Кутшебы.

– И ты говоришь мне это, потому что…

– Потому что знаю, что для тебя ничего не значат союзы с теми, кого ты поклялся убить, и если нужно будет, ты повернешься даже против друзей, когда они станут на твоем пути. Несмотря на обстоятельства, ты попытаешься убить великого сенатора. А я хотел бы, чтобы, воспользовавшись случаем, ты добыл для меня дирижабль. Он мне понадобится в ближайшие годы. Ты же знаешь, что у меня уже есть капитан для него.

* * *

Дирижабль прибыл двумя часами позже. Волки завыли, увидев его, а казаки направили в небо два трофейных тяжелых автомата. Все не сводили глаз с корабля, величественно приземляющегося на поляне.

Темный, еще с гербом Якубовского и символами Галицийских железных дорог, но с красным флагом, развевающимся на корме рядом с галицийским флагом, дирижабль опускался рядом с людьми, духами и зверями как пришелец из другого мира – уверенно и спокойно. Целые толпы народу вышли ему навстречу. Только Волка Ветролапа и Мочки нигде не было видно.

– Просто прекрасно, – проворчал Грабинский при виде сходящего по трапу чародея, которого сопровождал одноглазый гном. – Мы сами спешим в лапы врага.

– Ты можешь остаться, – вид Кунтца беспокоил Кутшебу. У гнома были с ним личные счеты. Почему его не расстреляли за проваленную миссию? Разве не такой конец ждал всех, кто подвел Революцию?

Он снова задумался, не лучше ли попытаться сбежать. Они позволили казакам затащить себя прямо в ловушку, и этого факта не отменяли заверения епископа, что их связывали общие цели. Корыцкий был прав, когда говорил, что одно дело – когда сильные мира сего убивают, и совсем другое – когда ввязываются в политику. Каждая новая их цель оказывалась труднее предыдущей. Чтобы убить пятого, ему придется развязать войну?

Всё оружие они должны были отдать казакам, которые очень обрадовались таким подаркам. Епископ благословил трофейные пистолеты и карабины, чтобы они не подводили новых хозяев. Сабли и ножи он не захотел принять – сказал, что белое оружие обладает душой, которая умирает только со смертью владельца. Отобранное силой у живого хозяина, оно будет мстить, как будто наделено собственной волей.

– Узнаешь меня, Океанский? – гнома прямо распирало от мстительной радости. – Не ожидал, негодяй, правда? Ох, я приготовлю тебе место в аду, предатель!