Мир миров

Граф, который нашел свое место в уцелевших картинах, предложил ему руку дочери, чтобы он просто принял фамилию и титул Ростовых. Он отчаянно искал преемника. Кутшеба вежливо, но решительно отказался. Куда более трудный разговор предстоял ему с Ольгой. Девушка на портрете выглядела моложе, чем настоящая графиня, потому что обезумевший художник написал ее годом ранее, но смерть не изменила её как-то существенно, чего опасался Кутшеба. Может, нарисованные люди не помнили умирания, а только осознавали смерть как факт, потому что просыпались на портретах лишь тогда, когда умирали в материальном мире? Нарисованная Ольга не переживала о потерянной рано молодости, что не означало, что она не грустила.

– Я знаю… какая вам польза от такой нарисованной жены, – всхлипнула она. – Вы даже не знаете, как я люблю вас, но кому нужна такая любовь… Но я бы любила вас, даже если бы вы нашли себе настоящую женщину! Я бы это поняла!

– Ольга, если бы я только мог, я с радостью взял бы вас в жены. Но это невозможно.

– Я знаю. Нарисованная жена…

– Ольга, я уже женат на другой. – Мара замурлыкала от удовольствия, даже если понимала, что совсем не о ней идет речь. – Я не могу остаться здесь. Однако я прошу вас защищать моих друзей и помогать им.

Они поехали в Краков без Шулера, Ванды, Крушигора и Сары, без Грабинского и Евгения. Достаточно было того, что Ванда сказала: «Здесь должен быть наш дом», когда они стояли перед полуразрушенной стеной града, к которой мрачно прижимались не до конца сгоревшие избы. И вся группа приняла единогласное решение, даже не советуясь друг с другом. Потом они приходили поговорить об этом с Кутшебой. Уже каждый отдельно.

– Мне уже немного осталось, – Грабинский говорил тихо, чтобы не разбудить сову у себя на плече. – Думаю, это хорошее место, чтобы провести остаток лет, Мирек.

Кутшеба мог спросить его о многом. О разговоре с комендантом станицы, о духах, которые каждую ночь приходили к нему во снах и которых видела всегда бодрствующая мара. Мог как бы нехотя вспомнить что-то о Двуруком, потому что именно это имя подслушала мара в его снах. Но вместо этого он просто пошутил, что старику, видимо, захотелось пожить там, где в тайных степных самогоноварнях гнали самое крепкое, а потому самое лучшее чертово молоко.

– Серьезно, самое крепкое? – удивился Грабинский. – Ой, не знаешь ты меня, Мирек, если думаешь, что даром пропадет хоть капелька!

С Шулером и Вандой они прощались дольше. Девушка уговаривала его остаться, Шулер молчал.

– Я не заставлю тебя идти со мной, – успокоил его Кутшеба. – Но и не обещаю, что не вернусь когда-нибудь за тобой.

Сара только махнула рукой, зато Крушигор чуть не переломал ему ребра, когда узнал, что Кутшеба не только сжег контракт Яшека, но даже уговорил Ростова усыновить парня.

– Лучше было бы сыграть свадьбу… – вздохнул граф. – Но Ольга и слышать о нем не хочет. Ни о ком не хочет, кроме вас. Вы уверены, что не позволите себя нарисовать?

Им требовалась самая разная помощь в нарисованной Москве, где до сих пор слово Кутузова было единственным законом. Князь требовал, чтобы его портрет как можно быстрее привезли к Кощею, чтобы хоть в таком виде он смог стать во главе армии нового царя. Яшек, новый хозяин Пристани Царьграда, обязался послать Кощею голову Кутузова – в знак дружбы, но не подданства. Даже граф согласился с этим. Когда он ближе узнал нарисованную Москву, то больше не был уверен, что Кощей был тем самым идеальным царем.

– Вы думаете, они выживут? – спросил марсианин, подходя к Кутшебе. Он оставил Чуса и мага руководить приготовлениями конвоя в обратную дорогу. Последний, перестав скрывать настоящую фамилию, был удивлен, что она не произвела никакого впечатления на красноармейцев. Возможно, поэтому он так и надрывался и кричал на них, пока они с должным уважением не начали отвечать: «Есть, хозяин Твардовский!»

Двадцать телег, нагруженных всем, что удалось спасти из остатков марсианского корабля, уже отправилось в Краков. Извозчиками были пленники, которым лживо пообещали, что если они захотят, то смогут потом вернуться в Революцию. Непонятно, верили они в это или нет, но не сопротивлялись. Хотя как они могли сопротивляться, когда с неба конвой охранял дирижабль святого Николая, а на земле их сопровождение обеспечивали духи и волки?

Марсианин пытался извиниться перед Кутшебой, но тот прервал его: «Вы сделали всё, что было возможно в этой ситуации. А контракт между нами не предполагал, что вы будете защищать меня, а не я вас».

– Такие места притягивают людей, господин Новаковский. Через год здесь будет полно беженцев и приговоренных, убежденных, что нашли наконец свое место на свете. Яшек будет их королем, а Ванда – богиней. Имея рядом Шулера, Евгения, Крушигора и Сару, они переживут всё. Даже правление Яшека.

– Вам на самом деле не хотелось остаться с ними?

– Я еще не выполнил контракт, ведь так?

– Если хотите, я могу посчитать, что выполнили.