Мир на кончиках пальцев (СИ)

Но Драко лишь пожал плечами и улыбнулся уголками губ.

— И как? — спросил он спокойным голосом.

— Мне нравится, — выдохнула Гермиона, снова взглянув на рисунок.

— Не знал, что ты умеешь рисовать.

— У меня не всегда хорошо получается.

— А почему получилось сейчас?

— Вдохновение, оно не спрашивает, когда.

— Вдохновение… — повторил Драко, приблизившись к ней ещё на пару шагов.

— Прекрасное ощущение, — мечтательно произнесла Гермиона.

— Почему?

— Оно даёт ощущение полёта, как будто ты касаешься облаков и забираешь их частичку с собой.

— А я думаю, что это просто оковы, — безразлично сказал Малфой. — Оковы, заставляющие делать что-то, что кажется великим, а на самом деле ничего не стоит.

— Может быть, это, и правда, оковы, — задумчиво произнесла Гермиона. — Но оковы

вдохновения, единственные оковы, от которых не хочется освобождаться.

— Быть заложником собственной музы? — хмыкнул Драко. — Впрочем, люди сходят с ума

по-разному.

Гермиона рассмеялась.

— Знаешь, Малфой, ты такой угрюмый, что так и хочется нарисовать на твоём лице огромную улыбку, — сказала она.

— Это ничего не изменит.

— Хорошо, я оставлю тебя наедине с твоими мрачными мыслями, — продолжала смеяться Гермиона. Она развернулась к двери, чтобы уйти, но услышала голос Драко:

— Когда соберёшься прийти вновь, найди мою трость, она осталась там, где ты меня нашла. Я буду ждать.

— Трость или меня? — игриво спросила Гермиона.

— Грейнджер, не надейся! Трость, конечно.

Гермиона ухмыльнулась совсем, как он, и скрылась за дверью.

— И тебя тоже… — добавил Драко ей вслед.

Гермиона шла почти вприпрыжку и улыбалась всем вокруг. Сегодня было прекрасное утро, наполненное внезапным пробуждением вдохновения. Она всё ещё держала в руках нарисованного Драко, который двигался на пергаменте, улыбаясь ей. Жалко, что она не может показать это самому Драко, ведь он получился очень хорошо. Это первая удачная работа Гермионы и последняя, как она думала. Мысли витали в её сознании, перетекая с одной темы в совершенно противоположную, и вдруг она вспомнила, что сегодня привезут новые лечебные настойки в больничное крыло, а мадам Помфри просила её разобрать товар и пополнить запасы. Она развернулась и пошла в обратном направлении, пряча рисунок в большой карман своей мантии.

Когда она вошла в больничное крыло, её сердце замерло на миг, считая секунды. На одной из больничных кроватей лежал Рон с закрытыми глазами, Гермиона мигом устремилась к нему.

— Рон, что с тобой? — спросила она в испуге, пытаясь трясти его за плечи.

Он открыл глаза и посмотрел на неё с удивлённым видом.

— Гермиона, всё нормально, не волнуйся, — быстро проговорил Рон. — Я просто думал, что здесь мы сможем провести немного времени вместе.

— Ты меня очень напугал, — переводя дыхание, сказала Гермиона.

— Глупо получилось, да? Прости, я не думал, что ты так отреагируешь.

— Просто я сейчас сильно встревожена.

— Чем?

Гермиона присела на кровать, на которой так удобно расположился Рон.

— У Малфоя стала болеть чёрная метка. Рон, я очень боюсь, что будет ещё одна война, — с тревогой сказала она.

— Гермиона, пожалуйста, не нужно так бояться, мы же убили… его… — Рон всё ещё не мог произносить имени Волдеморта.

— А вдруг Пожиратели нашли какой-то другой путь, а что, если у них новый лидер? — Гермиона нервно мяла простынь.

— Нужно сказать Гарри, — предложил Рон.

— Точно, Гарри! — воскликнула она.

— А я думал, что теперь будут спокойные времена, — разочарованно протянул Рон. — А всё этот Малфой!

— Но он же не виноват, что почувствовал боль в метке.

— Почему ты его защищаешь?

— Помнишь, ты сказал, что я вижу в людях то, чего остальные не замечают? Я увидела, Рон.

Он обречённо вздохнул.

— Мне он не нравится.

— Он просто не знает, что такое дружба, — задумчиво сказала Гермиона.

— Только не говори, что ты хочешь стать его другом.

— Хочу, — уверенно произнесла она.

— Зачем? — Рон хлопал ресницами и с недоумением смотрел на неё.

— Мне его жалко, — Гермиона опустила глаза.

— Вот скажи мне, сколько раз он уже успел тебя обозвать?

— Несколько.

— Да, с ним явно что-то не так. Хорошо, допустим, он не такой противный, как раньше, но зачем превращать его в друга?

— Потому что у него их нет…

— Гермиона, я никогда не приму его, как товарища.

— Всё меняется, Рон.

— Поверь мне, это не изменится.

— Ну, я же не заставляю тебя с ним общаться.

— Это хорошо.

Гермиона посмотрела на Рона и чуть не рассмеялась — он сложил руки на груди, а на лице у него застыло выражение обиды.

— Мне нужно помочь мадам Помфри, — сказала она, вставая с кровати.

— А я думал, мы сходим на прогулку в сад.

— Я не против, но только после того, как я закончу.

Рон активно закивал головой, но потом нахмурил брови, вспоминая что-то.

— Я заходил к тебе сегодня утром, но тебя не было, что ты делала? — неожиданно спросил он.

Гермиона закусила нижнюю губу, лихорадочно копаясь в своём воображении. Она ведь не может сказать, что провела эту ночь у Малфоя в комнате. И пусть в этом не было ничего предосудительного, но прозвучит это не так как нужно.