Мир на костях и пепле (СИ)

Кажется, все эти годы сотканы из тысяч моментов настоящего счастья. Вот Пит, снова взявшийся за кисть, уговаривает меня позировать ему, и я старательно пытаюсь не шевелиться, краснея и кусая губы, пока он сантиметр за сантиметром оглаживает меня взглядом. В тот вечер картине не суждено получиться, но никто из нас ни капельки не огорчается.

Вот мы заканчиваем Книгу Памяти, над которой работали долгих два года, и Плутарх просит позволить сделать ему несколько копий, а потом и вовсе отдает ее в широкую печать. Позже, листая плотные страницы со своим рукописным текстом и фантастическими рисунками Пита, я понимаю, что, благодаря этой книжке, память о дорогих нам людях будет жить еще долго после того, как нас не станет.

А вот Хеймитч впервые берет на руки нашу дочь и быстро смахивает слезы, а мы делаем вид, что вовсе их и не заметили. Впрочем, совсем скоро слезы становятся нормой, и я без стеснения плачу, когда он ведет её за ручку по своему двору и рассказывает про каждого гуся, встречающегося на пути, а она громко хохочет и просит «дедушку» посадить её к себе на плечи.

Не знаю, была ли удача на моей стороне с самого начала, но сейчас я крепко держу её за хвост и, уверена, никогда не отпущу. Ведь моё счастье — это моя семья, мои друзья и то будущее, которое мы в итоге смогли построить для своих детей.

А когда после вечера в кругу самых близких людей мы снова остаемся с Питом вдвоем, и он целует мой живот, укладываясь рядом, чтобы почитать вслух одну из своих любимых сказок, я в очередной раз благодарю судьбу за этот шанс, которым нам хватило ума и сил воспользоваться.

Я благодарю судьбу за каждый день нашей заново отстроенной жизни, хоть и ни на миг не забываю, какой ценой она нам досталась.

И эту память никому у нас не отобрать.