Мир на костях и пепле (СИ)

Я совершила ошибку? Или не сделала ничего страшного? Может быть, надо было сначала посоветоваться с Хеймитчем или доктором Аврелием? Еще пару месяцев назад ментор говорил, что Пит очень эмоционально реагирует на любые прикосновения, вдруг я своим дурацким порывом сломала все то, что он выстраивал долгими неделями? С другой стороны, я неоднократно видела, как Хеймитч с Питом жмут друг другу руки, а Сэй иногда может потрепать его по волосам или коснуться плеча. Хотя глупо сравнивать себя с ними, ведь именно меня в глазах напарника сделали переродком.

Ковыряюсь в своей тарелке и неохотно погружаю в рот кусочки овощей, когда чувствую на себе взгляд и поднимаю глаза. Пит сразу же отворачивается и делает вид, что чертит что-то палкой на земле. Не могу ничего прочесть по его лицу, он все также погружен в себя. Хеймитч предлагает мне отправиться с ними на стройку, но потом оценивающе осматривает меня с ног до головы, и сообщает, что погорячился. Всем понятно, что это будет для меня слишком.

— Ничего страшного, я помогу здесь Сэй с внучкой, — отмахиваюсь я, поднимаясь с пола.

— Тогда увидимся вечером? — подает голос Пит.

Я неловко улыбаюсь и киваю, и парни уходят вслед за остальными рабочими.

Время до вечера пролетает незаметно, когда ты погружен в активную работу: мы делаем заготовки для ужина, собираем то там, то здесь остатки разрушений, которые все еще напоминают о том аде, который обрушился на эти земли прямо с неба, а я еще и вызываюсь следить за внучкой Сэй, чтобы соответствовать легенде. Девочка не доставляет неудобств, она может часами безотрывно играть с какими-нибудь ленточками или со своей лошадкой, поэтому я просто держусь неподалеку.

За день ко мне подходят несколько старых знакомых. Все как один выглядят нерешительно и слегка напугано, спрашивают, как я себя чувствую, и говорят, что рады моему присоединению к общим работам. Мне неловко, но в то же время приятно. Мать одной из моих одноклассниц даже неуклюже обнимает меня за плечи, а потом отстраняется и со слезами на глазах произносит:

— Китнисс, спасибо тебе, девочка! Моя Ирида, не обернись все так, в этом году была бы на 83 карточках…

Киваю, не сразу понимая, о каких вообще карточках речь, а когда смысл, наконец, доходит, на сердце становится очень тепло. Больше не будет Голодных Игр, поэтому людям не нужно подвергать детей дополнительному риску ради тессеров. Семья Ириды тоже жила в Шлаке, только у них было четверо детей, и она была самой старшей. Отец пострадал в шахтах много лет назад и был инвалидом, а мать, как могла, подрабатывала разнорабочей. Мы не были подружками, но я точно знаю, что временами эта семья боролась за выживание еще сильнее нашей.

Сэй в очередной раз подходит ко мне поинтересоваться, все ли в порядке, и я утвердительно киваю.

— Ужин через полчаса, — объявляет женщина. — Но Пит с Хеймитчем обычно не ужинают здесь, а сразу уходят домой.

С этого момента время течет совершенно иначе, и по моим личным ощущениям проходит целая вечность, прежде чем я вижу знакомые лица. Хеймитч распивает одну флягу с каким-то мужчиной, которого я вижу впервые, а Пит просто плетется рядом. Прощаюсь с Сэй и направляюсь к ним.

Пит встречает меня легкой улыбкой, а Хеймитч, от которого несет уже за пять шагов, смачно прижимает к себе и представляет своему собутыльнику, имени которого я не запоминаю. Они уходят вперед, а мы с Питом идем немного позади, чтобы не пришлось поддерживать пьяных бесед.

— Как день прошел? — решаю первая нарушить тишину.

— Все как обычно, — отвечает Пит. — Почти закончили дом для семьи, у которых целых пять маленьких детей.

— А где они живут сейчас?

— С двумя другими семьями в уже готовом доме.

— Как-то это несправедливо, — я впервые задумываюсь об этом, отчего даже становится стыдно. — Каждый из нас живет в огромном пустом доме, а еще дюжина домов в Деревне и вовсе пустует, пока люди ютятся непонятно в каких условиях.

— Мы с Хеймитчем предлагали занять пустующие дома, но никто не захотел, — он пожимает плечами. — У людей с этим местом связаны не самые лучшие воспоминания.

— Как и у нас, — заключаю я.

Пит кивает, и мы какое-то время идем молча, погруженные в собственные мысли.

— У меня совсем мало воспоминаний об этом доме, — грустно заключает Пит. — Родители ведь не переехали со мной после победы, верно? — я киваю. — Ну вот, я так и думал.

— Что еще помнишь?

— Помню, как было одиноко. И как объявили о Квартальной бойне, после которой мы каждый день готовились и тренировались. Еще помню начало Тура. Хотя нет, этого не помню, просто видел запись, — он легко усмехается, почесывая голову. — И как ты кричала по ночам. Каждую ночь. Это точно правда, потому что ничего не изменилось.

Теперь усмехаюсь я.

— Да, прости, — Пит кивает, не глядя мне в глаза. — Ты кстати тоже.

— Тоже что?

— Кричишь по ночам.

— Да? — удивляется он. — Думал, что просто подрываюсь с кровати.

Отрицательно машу головой.