Мир на краю бездны. От глобального кризиса к мировой войне. 1929-1941 годы

Ситуация с Польшей была гораздо опаснее для СССР. Следовала простая комбинация: Германия нападает на Польшу, наносит ей поражение. Великобритания, Франция и СССР объявляют войну Германии. После этого французы и англичане топчутся у линии Зигфрида, а основные сражения развертываются на восточном фронте. После всех комбинаций умиротворения такая стратегическая ловушка представлялась наиболее вероятной. Собственно, Польша через месяц как раз в нее и попала.

Не только СССР боялся попасть в ловушку. Его партнеры испытывали точно такие же страхи. «Партнерами владел страх оказаться обманутыми, вовлеченными в войну против своей воли из-за принятых на себя чрезмерных обязательств… Так, британская сторона почти два месяца отказывалась включить в текст договора пункт об обязательстве партнеров не заключать сепаратный мир, опасаясь, что в случае войны СССР может придерживаться пассивной стратегии и перенести всю тяжесть боевых действий на плечи союзников, которые, даже потерпев поражение, не смогут заключить мир», [606]— комментирует М. Л. Коробочкин. То, что союзники ждали от СССР, они в дальнейшем будут в значительной степени делать сами.

З. С. Белоусова констатирует: «Франция настойчиво добивалась согласия Польши на поставленный советской делегацией вопрос. Однако следует отметить, что это делалось слишком поздно — только в середине августа 1939 г». [607]17 августа британская дипломатия, обеспокоенная отказом Гитлера пойти навстречу ее предложениям, присоединилась к попыткам французов сдвинуть польскую позицию с мертвой точки. Но поляки были непоколебимы. Польский посол Ю. Лукасевич заявил в беседе с Бонне: «Чтобы Вы сказали, если бы Вас просили доверить охрану Эльзас-Лотарингии Германии» [608]. И Эльзас, и Западная Украина были приобретениями, в надежности которых собеседники не были уверены. Удрученный Боннэ считал, что отказ согласится на проход советских войск означал бы, что «Польша приняла бы на себя ответственность за возможный провал военных переговоров в Москве и за все вытекающие из этого последствия» [609]. То есть за войну, поглотившую Речь Посполитую.

Танцующие меняются местами

В 1942 г. Сталин рассказывал Черчиллю: «У нас создалось впечатление, что правительства Англии и Франции не приняли решения вступить в войну в случае нападения на Польшу, но надеялись, что дипломатическое объединение Англии, Франции и России остановит Гитлера. Мы были уверены, что этого не будет». Сталин привел в пример такой диалог с представителем союзников: «Сколько дивизий — спросил Сталин, — Франция выставит против Германии после мобилизации?». Ответом было: «Около сотни». Тогда он спросил: «А сколько дивизий пошлет Англия?». Ему ответили: «Две, и еще две позднее». «Ах две, и еще две позднее, — повторил Сталин. — А знаете ли вы, сколько дивизий мы выставим на германском фронте, если мы вступим в войну против Германии?» Молчание. «Более трехсот» [610]. Сталин преувеличивал свои намерения трехлетней давности (все-таки во время разговора с Черчиллем шла Великая Отечественная война, когда выставить пришлось все, что было, и еще больше). На переговорах 1939 г. Ворошилов заявил, что СССР выдвинет против Германии 136 дивизий. Но все равно это было больше, чем могли выдвинуть французы (в реальности за время польско-германской войны они сумели сосредоточить 78 дивизий), и несопоставимо больше, чем британцы, пытавшиеся с такими силами дирижировать всем европейским концертом.

11 августа, когда Сталин после «мозгового штурма» на Политбюро решил дать добро на сближение с Германией, Гитлер говорил верховному комиссару Лиги наций в Данциге: «Все, что я предпринимаю, направлено против России. Если Запад так глуп и слеп, что не может это понять, я буду вынужден найти взаимопонимание с русскими, разбить Запад и потом после его поражения всеми моими объединенными силами повернуть против Советского Союза. Мне нужна Украина, чтобы мы снова не голодали, как в последней войне» [611]. Гитлер хотел быть равноправным партнером Запада, его раздражали претензии англичан руководить его походом на Восток. Обстановка вокруг Данцига накалялась. Сторонники объединения с Германией вооружались, поляки мешали этому. Гитлер угрожал полякам. До намеченного срока нападения на Польшу оставалось две недели.