Мир над пропастью

Охрана и официанты из ресторана относились к Игорю с симпатией. Он был безотказен и часто развозил их после работы по домам, когда у него не было других пассажиров. Но особую любовь Игорь снискал у женской части персонала – поварих и посудомоек. Неведомо откуда – Яков, что ли, рассказал? – они узнали его историю и искренне его жалели. Кастелянша, добродушная Тамара Юрьевна, разрешала ему пользоваться душевой, а красавица Даша, кондитер с внешностью фотомодели, каждый день подкармливала вкуснейшими бутербродами и поила ароматным кофе. Первое время Игорь все порывался заплатить, но девушка только смеялась: «Что вы, с ума сошли! Это же из остатков!»

Выходные он почти не брал. Некуда было их девать – выходные. И некуда было тратить заработанные деньги. Это было так непривычно и странно. Иногда Игорь замедлял шаг перед витринами с игрушками. Он получал странное, какое-то извращенное удовольствие, когда думал о том, какого из этих пушистых зверей он бы купил Настене.

В редкие выходные он по-прежнему ездил на «Площадь Революции» и трогал за холодный нос бронзовую овчарку.

А потом отправлялся куда-нибудь, как он сам про себя говорил, «по маршрутам Алиных открыток».

Он побывал на Чистых прудах, где нашел почему-то только один пруд. Место это ему понравилось. Оно гораздо больше соответствовало его представлениям о настоящей Москве, чем шумный вычурный Арбат. Вокруг бульвара загибался трамвайный круг, вбок отходили маленькие переулочки со смешными названиями, например, Огородная Слобода.

Съездил он и на место бассейна «Москва». Ту открытку он помнил особенно хорошо. Алька рассматривала ее и смеялась.

– Представляешь, Игорь, что мне Павел Петрович рассказал? Оказывается, на этом месте когда-то была огромная и очень почитаемая церковь. Потом ее разрушили, и долго-долго там была свалка. Хотели строить что-то вроде Дома Советов в виде фигуры Ленина, но так и не построили – вырыли бассейн. И Павел Петрович так смешно сказал: «Сперва был храм, потом – хлам, а теперь – срам».

Сейчас храм стоял на месте. Величественный, белый с позолоченными куполами. Но ни трепета, ни почитания у Игоря в душе не вызывал. Он казался скорее каким-то странным историческим памятником, нежели Домом Божьим.

На следующей неделе Игорь съездил в Останкино. Знаменитая башня оказалась на месте, но на смотровую площадку его не пустили.

– Не работает, сынок, – поведал разговорчивый охранник с седыми усами, – пожар тут был в двухтысячном. Все там сейчас ремонтируют, и ресторан, и площадку.

– А когда откроется «Седьмое небо»?

– А кто ж его знает… Нам не докладывают.

Про этот ресторан Алька тоже часто рассказывала. Игорь не знал, являлся ли источником такой поразительной осведомленности старенький физик или книжки про Москву, которые его жена с удовольствием читала. Но ему было интересно слушать про трехэтажный ресторан в облаках. Вроде там было три зала – Бронзовый, Золотой и Серебряный – на высоте трехсот с лишним метров. Да еще медленно вращающийся вокруг оси башни пол.

Но теперь это великолепие ему уже не увидеть… Впрочем, наверное, это справедливо. Без Али и Настены все это ему не нужно.

И конечно, он выбрался на Красную площадь – посмотреть на Алькин любимый собор Василия Блаженного.

На главной площади страны он уже бывал. В далеком восьмидесятом, когда возвращался из армии проездом через Москву. Здесь тоже все изменилось. У входа на площадь теперь построены каменные ворота и небольшая часовенка. В Александровском саду появилось несколько фонтанов с малосимпатичными скульптурами. Особенно не понравилась Игорю четверка лошадей в совершенно неестественных позах. Неужели в самом сердце Москвы нельзя было поставить что-нибудь покрасивее?

Манежная площадь стала пешеходной, а под ней раскинулся огромный подземный торговый город с магазинами и ресторанами. От нечего делать Игорь заглянул туда. Красиво, ничего не скажешь, но цены запредельные.

А Парк культуры он помнил сам, не по Алиным рассказам. Тогда, после армии, они всей толпой двинулись именно сюда.

В то время все было проще. В том числе и аттракционы. Тир, машинки «на привязи», качели в виде лодок, карусели с лошадками, комната смеха и «колесо обозрения». Теперь осталось только колесо, и то оно, кажется, выглядит как-то не так…

Тогда, в восьмидесятом, они после парка пошли в «Шоколадницу» на Октябрьской площади. Как ни странно, это кафе сохранилось, загадочным образом уцелев среди новоиспеченных «Ростиксов» и «Баскин Роббинсов». Раньше, чтобы попасть внутрь, нужно было отстоять немалую очередь. А теперь зал полупустой, заходи – не хочу.

Игорь заказал чашку горячего шоколада, но тот оказался не таким. И блинчики с шоколадной начинкой, вкус которых он помнил до сих пор, были не те. И интерьер кафе. И даже выражение лица у молоденьких официанток…

Игорь безнадежно пытался вернуться в прошлое, поймать то ощущение молодости и беззаботного счастья. Пусть ненадолго, хоть на час, хоть на минуту, но ему никак не удавалось это сделать…