Мир наизнанку

– Не ведаю, что ты там лепечешь, иномирянин. Если это заклинания, то они тебе не помогут.

Не знает, подумал Рангар. Значит, это Сверкающие. Да и кто другой смог бы додуматься…

– Где Лада и Фишур?

– Девка твоя в моей власти и в надежном месте. – Маг скорчил грубую похотливую гримасу. – А дружок… не знаю. Наверное, превратился в пепел. А тебе конец, иномирянин. Смерть твоя будет ужасна, но перед тем, как ты умрешь, я вдоволь потешусь… кое-чем.

– Не увлекайся, – вдруг послышался негромкий, словно отовсюду идущий голос. – И сними с него кольцо. Ты что, забыл?.. – Лицо мага мгновенно превратилось в маску угодливости и подобострастия.

– О, Лучезарный!.. Я все сделаю.

Исполинская темная длань протянулась к Рангару. Сжав зубы и превозмогая боль, Рангар нанес страшный удар ногой в центр громадного запястья, но нога лишь со свистом прорезала воздух, едва не выскочив из суставов. Рангар зарычал от слепящей боли и рухнул на обугленную траву.

– Проклятый фантом! – сквозь зубы процедил он.

– Я не настолько глуп, чтобы сунуться к тебе в своей истинной телесной оболочке, – захохотал Алькондар. – А теперь – замри!

Маг взмахнул руками, и Рангар почувствовал, как какие-то неодолимые путы сковывают его тело, зажимая будто в тиски. Он попробовал было сопротивляться, но очень скоро убедился, что это бесполезно, и расслабился. Затем, точно холодный мокрый язык, коснулся его руки, и кольцо с пальца исчезло.

Застонав, Рангар уткнулся лицом в горелую траву, и удушливые слезы безнадежного отчаяния хлынули из глаз. Тангор погиб, Фишур скорее всего тоже. Лада в плену, кольцо похищено, связь с его могучим защитником прервалась, и он сам, обгоревший и беспомощный, находится в полной власти этого монстра и его хозяев. Он проиграл, проиграл полностью и окончательно, и лишь собственная смерть сможет поставить точку в этом позорном кошмаре…

"Что же ты теперь не вспоминаешь о своей готовности сражаться до конца и во что бы то ни стало спасти любимую девушку и друга, – насмешливо спросил голос из-за завесы. – Когда все хорошо, то языком легко трепать и изображать из себя героя, а ты сейчас вот смоги и сделай то, что кажется невозможным…"

Рангар потряс головой, чтобы заставить умолкнуть голос, потому что тот был прав, а это ведь так трудно – слушать обидную и неприятную правду. Голос и в самом деле умолк, но он уже сделал свое дело, и Рангар, игнорируя боль, встал. И сказал, глядя прямо в черноту зрачков Алькондара:

– Ты победил, маг. Проигрывать всегда тяжело, еще тяжелее признавать это. Но и то, и другое надо делать достойно. Как и побеждать, впрочем.

– Наконец я услышал хоть что-то разумное, иномирянин.

– Могу ли я узнать, когда ты собираешься убить меня?

– Я так понимаю твой вопрос, что ты совсем не хочешь умирать, а?

– Желание смерти противоестественно человеческой природе. Но человек только тогда достоин называться человеком, когда неприятие чужой смерти будет столь же сильно в нем, как и собственной.

– Что ты хочешь сказать этим, иномирянин?

– Да так… размышляю вслух. Ты не ответил на мой вопрос, маг.

– Прежде всего запомни, иномирянин: если ты хочешь хоть на какое-то время продлить срок своей никчемной жизни, обращайся ко мне с должным почтением и называй не иначе, как "ваше высокомогущество".

– Да, ваше высокомогущество.

– Хорошо. – Алькондар довольно усмехнулся. – Если бы не Слово, то, возможно, я бы даже оставил тебя в живых… приняв необходимые меры предосторожности, конечно. Как боец ты уникален, а я коллекционирую все уникальное. Но… Слово сказано, и ты должен умереть. Зато от меня зависит, как ты умрешь. И если ты согласишься провести один-единственный бой на столичной Арене под моим флагом и победить – твоя смерть будет быстрой, легкой и безболезненной.

– Я не желаю больше драться, ваше высокомогущество.

Алькондар нахмурился и долго молчал, буравя Рангара взглядом.

Порыв горячего ветра с востока окатил обожженное тело болью. Небо уже приняло свой естественный цвет, перестала дымиться почерневшая трава, обгорелые остатки фургона и трупы тархов куда-то исчезли. Вдалеке виднелся обоз, движущийся из Шумхара.

– Я бы мог убить тебя прямо сейчас, – медленно проговорил Алькондар. – В моей власти заставить тебя делать все, что я возжелаю, за одним исключением: я не имею права применять магию, чтобы заставить тебя драться на Арене. Магия и Арена несовместимы – это закон. Любой, вышедший на Арену сражаться, должен делать это добровольно. Но есть множество способов, иномирянин, заставить человека добровольно делать то, что он не желает… И ты послушаешь меня и будешь драться, поскольку в этом – и только в этом! – случае я отпущу твою возлюбленную в целости и сохранности. Ну, так как?

Острое чувство собственного бессилия пронзило Рангара, кровь бросилась в голову, и он едва удержался, чтобы не плюнуть в лицо магу. Но затем овладел собой и, сам поражаясь тому, как спокойно звучит его голос, произнес:

– Я выйду на Арену, ваше высокомогущество, но лишь после того, как вы дадите кровную клятву, что отпустите Ладу, не причинив ей вреда.