Мир наизнанку

На следующий день, когда до Шумхара оставалось не более ста лиг, неладное почуяли Лада и Фишур. К этому времени уже не колокольчики тревоги – колокола смертельной опасности набатом гремели в душе Рангара, заставляя болезненно сжиматься сердце. Тень уже закрыла горизонт и продолжала наползать на мир.

Лада ни с того ни с сего начала испуганно озираться, вздрагивать, и наконец не выдержала:

– Рангар, тебе не кажется, что за нами словно кто-то наблюдает… ужасный, безликий… И еще: солнце ярко светит, на небе ни облачка, а будто бы темнее стало… Аль мне чудится?

– Не чудится. Ладушка. К величайшему огорчению.

– Но что это, Рангар? – озабоченно задал вопрос Фишур. – Засада, как тогда, в ущелье?

– Нет, пожалуй… Сдается мне, это похлеще той засады, и только теперь за нас взялись по-настоящему.

И словно вторя сумрачным словам Рангара, странным, неровным светом замерцало кольцо на его руке. Но сейчас в нем совсем не ощущалось той всесокрушающей мощи, уже приходившей на помощь Рангару и не раз спасавшей его от гибели. Оно даже не потеплело, пугая Рангара несовместимым со светом холодом. Неужели сейчас они столкнулись с такой СИЛОЙ, перед которой может спасовать и его неведомый заступник и защитник? В памяти почему-то всплыл рассказ Тангора о виденной им в детстве охоте черного удава килькорбуа на ушастика. Тогда Тангор вспомнил об этом накануне битвы в Холодном ущелье, ставшей последней битвой в его жизни. Почему он сейчас подумал об этом? Образ дрожащего от ужаса пушистого зверька, идущего в пасть громадной змее, представился вдруг так явно, что Рангар даже зажмурился. Неужели он идет к своей последней битве? Впрочем, как бы там ни было, он не станет, как какой-то там зверек, дрожать от ужаса. Вот только Лада… и Фишур… Им-то зачем гибнуть? И он вновь окажется виноват в смерти двух людей, и не просто людей… любимой и единственного друга.

Рангар решительно остановил тарха.

– Дальше я поеду один, – произнес он, придав голосу максимальную твердость.

Но, как оказалось, от него ожидали чего-то подобного. Лада спрыгнула с козел, подошла к Рангару и снизу вверх пристально посмотрела ему в глаза.

– Моя жизнь оборвется в тот же миг, когда ты покинешь меня, – сказала она, и такая спокойная решимость прозвучала в ее тоне, что Рангар понял: Лада не шутит.

– Что касается меня, Рангар, то весь смысл моей жизни заключается сейчас в возможности сопровождать тебя к той цели, к которой ведут тебя высшие силы, – сказал Фишур. – Я верю в пророчество Калевана Дора и знаю, что только на этом пути, где-то впереди, единственная возможность спасти Ульму… и если ты лишишь меня этой возможности, то я, не задумываясь, лишу себя жизни.

– Пойми, Рангар, – Лада положила руку на колено Рангару, – нам сейчас нельзя расставаться. Судьбу не обманешь, а она недаром сплела линии наших жизней в одну. Так что либо мы прорвемся и на этот раз, либо наши души вместе улетят на небесный остров.

Если бы так, с тоской подумал Рангар, если бы так… А ведь может быть, что он уцелеет один. И что тогда он скажет своей совести, чем оправдается перед самим собой?.. Ведь он уже однажды остался один – в той, прошлой жизни. Неужели он проклят некими высшими силами и у него такая судьба _в любом из миров_?

Он спрыгнул с тарха и обнял Ладу. Девушка спрятала лицо у него на груди и тихонько заплакала.

– Ну что ж… – сердце Рангара рвалось на части, когда он произносил эти слова, – вместе так вместе. До конца.

И вновь зацокали копыта по каменным плитам, но теперь слышалось ему: "Ги-бель, ги-бель…" Но тут же холодная ярость поднялась в нем из глубины души, начисто сметая упаднические, погребальные мысли и чувства, с которыми немудрено проиграть схватку, даже не вступив в нее. Нет, он будет драться, мобилизовав все силы, все свое мастерство, за живых Ладу и Фишура, за мертвого Тангора. За себя, демон побери. И как ни противна стала ему насильственная смерть, как ни претит убийство, он будет убивать – если не найдет другого выхода. Иногда зло можно победить, только уничтожив его. А если он проиграет (в сознании метеором промелькнула фразочка "Против лома нет приема")… Что ж, в этом случае он скажет, умирая: "Я сделал все, что мог".