Мир неземной

Я кивнула и поблагодарила. Я помахала ей вслед, когда она села в машину и уехала.

Глава 52

«Больше никогда» вернулось. После того как Кэтрин ушла, я заглянула к маме. Никаких изменений. Несколькими днями ранее я встретилась со своим куратором, чтобы обсудить возможность окончить учебу в конце четверти, а не ждать еще год или больше.

– Каковы твои цели? Чего ты хочешь? – спросил он.

Я посмотрела на него и подумала: сколько у тебя времени? Мне нужны деньги и дом с бассейном; партнер, который меня любит, своя собственная лаборатория, где бы работали только самые блестящие и сильные женщины. Я хочу собаку и Нобелевскую премию и найти лекарство от зависимости, депрессии и всего остального, что нас беспокоит. Я хочу все и хочу хотеть меньше.

– Не уверена, – ответила я.

– Вот что я тебе скажу: просто закончи работу, отправь ее, а затем еще раз оцени перспективы. Торопиться некуда. Продолжишь ты работу сейчас, в следующем году или через год, это действительно не имеет большого значения.

В лаборатории было холодно. Я вздрогнула, схватила пальто со спинки стула и надела его. Закатала рукава и начала убирать свое рабочее место, что требовалось сделать напоследок. Я наконец закончила свой эксперимент, ответила на вопрос. Я проверила результаты, чтобы быть как можно более уверенной в том, что мы сможем заставить животное, даже эту хромающую мышь, удержать себя от поиска награды, изменяя свою мозговую активность. Когда я в последний раз наблюдала за хромоножкой, оснащенной оптоволоконным имплантатом и патч-кордом, все выглядело так же. Рычаг, маленькая металлическая трубка, манна «Эншура». Эта мышь, эта хромота. Я поставила свет, и грызун перестал нажимать на рычаг.

Я оставила рабочее место, пошла к себе в офис и села писать статью, думая обо всех своих мышах. Я должна была испытывать восторг от того, что закончила, от того, что буду писать, с надеждой на новую публикацию и выпускной, но вместо этого я чувствовала себя обделенной.

Требования к научному письму отличаются от требований по гуманитарным наукам, от написания дневника по ночам. Мои тексты были сухими и безыскусными. Они отмечали факты моих экспериментов, но ничего не говорили о том, каково держать мышь в руках и чувствовать, как ее тело ударяется о мои ладони, когда она дышит, как бьется ее сердце. Я хотела об этом рассказать. Я хотела сказать – вот оно, дыхание жизни. Хотела поведать кому-нибудь об огромной волне облегчения, которую чувствовала каждый раз, когда наблюдала, как зависимая мышь отказывается от рычага. Этот жест, этот отказ – вот суть работы, ее торжество, но ничего из этого нельзя было рассказывать. Вместо этого я пошагово описала процесс, цель. Надежность, стабильность работы, импульс, то, как мышь продолжала попытки, пока я не нашла выход, – все это было для меня оболочкой, но сутью оставалась волна облегчения, эта хромая, крошечная, живая мышь, ее по-прежнему живущее тело.

Пастор Джон говорил: «Протяните руку», прежде чем попросить прихожан помолиться за кого-то из паствы. Если вы стояли достаточно близко к человеку, который нуждался в помощи, то буквально прикасались к нему, возлагали на него руки. Вы касались любой доступной вам части его тела: лба, плеча, спины, и это прикосновение, это драгоценное прикосновение было одновременно и молитвой, и проводником. Если вы не подходили достаточно близко, если просто протягивали руку, дыша тем же воздухом, все еще можно было почувствовать то, что часто называли «энергией», то, что я раньше называла Святым Духом, движущимся по комнате от пальцев к телу нуждающегося. В ночь, когда я была спасена, меня вот так касались. Рука пастора Джона лежала на моем лбу, руки святых касались моего тела, руки прихожан тянулись в мою сторону. Спасение, искупление – это было так же преднамеренно, как прикосновение кожи к коже. И я никогда этого не забывала.

Спасение, как меня учили в детстве, было способом сказать: «Я был грешник, грешником и останусь, но передаю контроль над своей жизнью Тому, Кто знает больше меня, Тому, Кто знает все». Это не превращение в безгрешного и непорочного, это скорее способ сказать: «Иди со мной».

Когда я наблюдала, как хромающая мышь отказывается от рычага, мне еще раз напомнили, что значит возродиться, стать новым, спастись, – это просто еще один способ сказать, как важны протянутые руки ваших товарищей и милость Бога. Спасение – это рука и прикосновение, оптоволоконный имплантат, рычаг и отказ.

Глава 53

Наконец-то я всерьез начала писать свою статью. Я потратила двенадцать часов, курсируя между лабораторией, офисом и кафе через дорогу, где подавали посредственные бутерброды и салаты. Когда я возвращалась домой ночью, то падала на кушетку, полностью одетая, и засыпала, считая все, что мне нужно сделать на следующий день. Назавтра я повторяла все заново.