Мир Нежити. Книга I

Приложив тряпку к запястью, смущённый паладин поспешно отошёл. Благодаря молодой крови одарённых магов Киния быстро поправлялась, хотя смогла самостоятельно сесть только через месяц лёжки в пещере.

— Ещё никогда мои руки не были столь слабенькими, — проворчала Киния. — Ну что ж… Пора продолжить малоприятный разговор, который начался раньше, чем я планировала, но затянулся до неприличия.

Вампирша помолчала, собираясь с мыслями.

— Уна, ты верна мне?

— До самого конца, госпожа! — заверила призрак.

— Хорошо… Сотэр. Время для признаний. Ты открылся мне, пускай и в гневе, в мятеже. Стало быть, моя очередь откровенничать. То, что я сказала тогда, — что хочу заново обрести жизнь — это не было произнесено в бреду. Я правда хочу почувствовать себя живой. Предполагаю, что Источник, до которого нам осталось рукой подать, способен вернуть дыхание. Я давно испытываю страдания от того, что являюсь нежитью.

— Но разве Источник может обладать силой воскрешения? — удивился Атти.

В ответ Киния поведала о прочитанном в балладе; о том, как проводила расследование и посылала на разведку Уну.

— Как видите, в этом баллада согласуется с действительностью — Источник существует в том самом месте, — продолжала Киния. — Смею полагать, что и вторая часть баллады правдива: Источник обращает нежить в живое. Вот в чём я вижу цель экспедиции. Я не собираюсь осквернять и опустошать Источник. Кто знает, может в нём заключаются возможности вернуть жизнь не только мне, но и бесплодному миру. Надеюсь, моя мечта найдёт отклик в ваших душах. Вы ведь тоже хотите, чтобы в мире появилось чуть больше других цветов…

— Почему же ты не открылась нам раньше? — спросил Сотэр.

— Потому что хотела предугадать отношение к этому… Уны, — Киния повернулась к призраку. — Вот ты и узнала мои намеренья. Помнится, ты говорила, что Высшая нежить настолько превосходит скот, насколько человек — курицу. Каково узнать, что госпожа собирается превратиться в скот?

— Хм, не скажу, что меня это сильно удивляет, — смущённо ответила Уна, тщательно подбирая слова. — Многие годы я была единственным свидетелем того, как во сне ты восклицаешь о чувствах, вкусе и дыхании. Я вижу, сколь тяготит тебя вампирское существование, и как ты привязана к вещам, напоминающим об Эпохе света. Не особо удивлена. Понимаю.

— И всё ещё считаешь меня госпожой? — допытывалась Киния. — Не кажется ли тебе, что будет вернее сдать обезумевшую вампиршу и взломщиков какому-нибудь лорду? Тебя щедро наградят за это.

— Обижаешь, госпожа. Я осталась с тобой, когда ты потеряла владения и титулы. Я из мертвяков старой закалки, для которых клятва верности кое-что да значит. Потому пройду с тобой весь путь. Госпожа. В конце концов, это необычно и весело.

— Весь путь… А когда и если я стану живой, то клятва потеряет силу. И после ты можешь сдать всех нас с потрохами, так ведь?.. Ну, на самом деле, большое тебе спасибо и за то, что доведёшь нас до Источника.

Повисла тишина, пока взломщики осмысливали услышанное. Сотэра по-прежнему одолевали сомнения. «Больно легко Уна приняла откровение вампирши, — думал паладин. — А вдруг это коварный и давно подготовленный план нежити, чтобы добиться нашего добровольного участия?»

— Не понимаю… не понимаю…

Похоже, признания Кинии поразили эльфийку больше всех. Она непрестанно качала головой, повторяя одно и то же.

— Вистра? — забеспокоился Сотэр.

Я не понимаю, госпожа! — эльфийка вскочила. — Ты говоришь, что страдаешь, будучи Высшей нежитью. Но став живой, ты будешь страдать ещё больше! Многократно больше! Ты прекрасно понимаешь, как угнетены живые в этом мире. Так какой прок от возвращения к жизни? Нет, не просто к жизни. К скотскому существованию!

Вистра сорвалась на крик.

— Тебе ведь незнакомо, что значит быть скотом! Уна рассказала, что в Эпоху света ты была благородной. И получается, не знала настоящих лишений, притеснений, бедности и голода. Но каждый день и каждый час скота состоит из этих страданий. Твои представления о том, что такое быть живым — сказка! Ты, как и Сотэр, овеваешь прошлое обманчивой красотой.

— С чего ты взяла, что я делаю так? — возмутился паладин.

— Потому что описываешь Эпоху света так, словно она лишена забот и жестокой борьбы за существование, — Вистра затравленно озиралась, будто опасаясь, что на неё в любой момент нападут всей гурьбой. — По книгам, написанным живыми, я знаю, что и в Эпоху света существовало угнетение, и простолюдины едва сводили концы с концами. Жизнь большинства людей ценилась немногим больше, чем жизнь сегодняшнего скота. Люди тысячами гибли от войн и болезней. К такому существованию ты хочешь вернуться, госпожа? Зачем? А что будет с нами в этом случае?!