Мир ноэмов

Жрецы взяли его к себе, вдолбили ему в голову древнюю пифагорейскую религию. Какой бы заплесневелой она ни казалась, эта религия все еще каркасом, на котором держался весь огромный Лаций, территория человечества. Этот спокойный культ, адаптированный к эпохе позитивной, отлаженной жизни, почитал Число и Концепт, Реальное и Мнимое. Его служители с бритыми головами, в пурпурных мантиях танцевали средь кипарисов, под лучами Непобедимого Солнца, звезды жизни, огромного Сфероса, катящегося по небу, совершенного и всегда равного самому себе.

Автоматон танцевал вместе с ними и тонкой веткой чертил на песке сложные уравнения, и элементы, составляющие его «я», какое-то время оставались счастливы, состязаясь между собой в том, кто подарит жадному человечеству больше научных прорывов. Математика как путь, ведущий к таинствам этого мира и полному счастью: какая религия больше подошла бы ноэму?

Разумеется, счастье длилось недолго. Несколько лет спустя душе Автоматона все наскучило, она почувствовала себя ненужной и наконец в полной мере ощутила весь ужас своей раздробленности. Искусство чисел в общем сводилось к исследованию абстрактной, стерильной вселенной, обычным посредничеством между разумом и миром. И теперь Автоматона вело только одно желание: унять вечную какофонию, прийти наконец к кристаллизации собственного «я».

Он сбежал – к вящему неудовольствию пифагорейцев – и бродил, настолько невинный и наивный, что никакой порок его не касался, по городам людей. Так он обнаружил тысячу форм, которые принимала трансцендентность и бесконечно повторяемое, но так и не выполненное обещание перемен настолько радикальных, что, пережив их, он перестанет быть самим собой. Он лихорадочно листал священные книги, традиции и ритуалы, но ни один не давал тех перемен, каких хотелось Автоматону. Он бродил от храма к библиотеке, от базилики к святилищу, все время надеясь, все время разочаровываясь.

Как-то раз в Малой Азии, на вершине лестницы где-то в горах, по которой он поднимался несколько часов, он встретил монаха из древней секты, чьего имени даже не знал. Его непроницаемое лицо было загорелым и морщинистым, будто спелое яблоко.

– Я вас ждал, – с загадочной улыбкой сообщил человек.

– Откуда вы знали, что я приду?

Автоматон понадеялся было на нечто сверхъестественное, на необычайную силу интуиции, которую он сможет отыскать в себе самом и которая увенчает его отчаянный поиск.

– Видел по телевизору, – объявил старик, потрясая карманным аппаратом из белого пластика.