Мир-о-творец (СИ)

Свое правление Иоанн Васильевич тоже вспомнил не в самых ярких и благих красках. Да, удалось взять Казань и Хаджи-Тархан. Однако сколько усилий это ему стоило? Сколько походов? А ведь Казань – крошечный городок. Но то и дело по дороге что-то случалось. То артиллерия по дурости утонет, уйдя под лед. То угроза вторжения Крыма вынуждает отойти. То еще что-то.

С горем пополам взяли Казань.

Да толку?

Вся округа, что была ранее под татарами, оказалась вновь свободна и предоставлена сама себе. И мутимая неприятелем превратилась во враждебную. Что ни год, то поход по примирению. Заселить же помещиками те земли пока не удавалось.

А Хаджи-Тархан?

Он ведь хоть и взят был, но оказался в полной изоляции. Ибо побережье Волги, ниже Казани лежало в руках степи. Условно лояльной. Но разбоя там творилось великое множество. И крестьян не заселишь. Равно как и помещиков.

Теперь же еще и эта беда с Литвой, Польшей, Ливонией и Швецией…

И все бы ничего. Но Иоанн Васильевич видел, как дела делал Андрей. Знал, как легко и просто, хоть и странно, он брал города. Что малые крепости, вроде Азака. Который, впрочем, ничем не уступали Казани. Что великие, вроде Антиохии или Царьграда. И как он обустраивал все. Быстро. Ловко. Продуманно.

Это ли не проклятие?

Это ли не воля Всевышнего?

Английские послы что-то еще говорили. Да только он их не слушал. Он медленно, но неуклонно серел ликом. Наконец, он не выдержал и, подняв руку, прервал поток слов, что изливало английское посольство.

– Я дозволяю вам отправиться в Тулу к Марфе, супруге Андрея Прохоровича, дабы пригласить ее сына на престол Англии. – глухо произнес он. – Но прежде – вы должны решить все вопросы с патриархом. И отправиться в Тулу с ним, действуя только лишь с его благословления. Я не хочу, чтобы на бедную женщину кто-то давил в то время, когда ее муж в славном походе богоугодном…

Часть 3. Мы наш, мы новый мир… не хотим!

– Пап, ты дерьмово выглядишь.

– Ты еще остальных не видел.

Кинофильм «Никто»

Глава 1

1560 год, 23 июня, Прохоров[7]

Марфа не стала задерживаться в Москве слишком долго.

Иоанн Васильевич, конечно, желал ее придержать и даже взять в заложники. Но не решился. Посему, когда она пожелала отправиться обратно, «к детям», то не стал чинить ей препятствий. В том числе и из-за давления Анастасии. Его супруга считал крайне опасным ссориться в сложившейся обстановке с Андреем. И, тем более, провоцировать его на необдуманные действия. И когда узнала о успехах легиона под Киевом, Оршей и Смоленском только уверилась в своей правоте. И мужу о том неоднократно напомнила.

Марфа приехала в Москву.

Марфа уехала из Москвы.

И ничего страшного с ней не произошло. По сути ей даже никто ничем не угрожал. Хотя она сильно переживала по этому поводу.

С англичанами она разминулась. Почти. Приехали они, конечно, раньше ее отъезда. Просто не знали, что она в городе. В том числе и потому, что сидели сами в Китай-городе, а она жила на подворье мужа в кремле.

Потом, правда, выяснили. Однако никак пересечься не смогли. Китай-город – торговая сторона Москвы, а кремль – аристократическая. И посольские просто так взять и прорваться к Марфе не могли в столь сжатые сроки. А времени навести мосты у них не хватило. Ведь они пересеклись буквально на три дня…

Кстати, зрительные трубы в Москве уже имелись в продаже[8].

В графстве Шат и мало-мальски наловчились изготавливать. Стоили они, конечно, конских денег. Но посольские купили сразу же одну штуку. Вот в нее они Марфу и наблюдали во время ее отбытия в Тулу.

Худощавая.

Светлые длинные волосы, заплетенные в густую косу.

Голубые глаза.

Тонкие черты лица.

Пылкий, горячий взгляд.

Уверенные движения, чуть более суетливые, чем хотелось бы, но уверенные. Властные.

Она была окружена группой здоровенных темнокожих воинов, которые слушались ее беспрекословно.

Иными словами – впечатление производило довольно интересное. Чувствовалось, что она уверена в себе. Даже больше, чем некоторые бояре.

Больше всех на нее «любовался» Френсис Уолсингем. Он очень хорошо разбирался в людях и ему нужно было понять – сможет их маленький коллектив ужиться с этой дамой или нет. И наличие рядом с ней крепких воинов, что слушались ее, в изрядной степени напрягало. От такой просто так не избавишься. Она сама от кого угодно избавиться.

И да…

В представлении Уолсингема от него пахло чем-то старинным. В былые времена, как писали в манускриптах, женщины нередко руководили замками во время похода мужей. И нередко оборонами. И тут, судя по всему, был тот же самый случай. Сейчас, конечно, такое редко встречается. Но не в этом случае. Ни Мария, ни Елизавета не чувствовали себя так уверено и властно. Даже Генрих и то скорее позволял себя окружать заботой и покрикивал на нерадивых угодников. А здесь наблюдалось что-то иное…

– Но что? – тихо спросил он.

Никто не ответил.