Мир-о-творец

Разворотило ее довольно знатно. Поэтому внутри к этому времени уже не осталось боеспособных бойцов. И штурма по существу не случилось. Кто-то из защитников был убит ядром или вторичным снарядом в виде куска камня. Кто-то ранен. Кто-то оглушен. А кто-то и просто деморализован. Все-таки сложно сидеть в маленьком замкнутом пространстве, по которому колотят пушки, а твои сослуживцы при этом гибнут. И как гибнут! Зрелище разорванных и растерзанных тел само по себе не для слабонервных. Даже так, зайдя после всей свистопляски. А если наблюдать за этим всем в процессе – мало кто выдержит. Тут ведь и оторванные руки, рефлекторно скребут по полу. И жутко орущие люди ползающие и собирающие кишки обратно в лопнувшие или разодранные животы. Тут и просто разорванные тела от прямого попадания 12-фунтового ядра. И удары. О! Такие гулкие, смачные, бьющие по нервам словно половник по кастрюле, надетой на голову. А еще пыль. Боль. Крики. Ужас. Да что ужас? Откровенная паника…

Сидеть под артиллерийским обстрелом в таком «укрытии» – так себе удовольствие. Посему, когда в башню эту ввались палатины с мушкетонами наперевес – защищаться там было некому. И зачистка была произведена играючи. По сути – не зачистка, а прогулка милосердия…

На все про все с первого выстрела Льва до зачистки башни и занятия участка за ней прошло едва полчаса. Однако за это время Легион сумел достигнуть ключевого стратегического успеха. И дальнейшая защита города представлялась по сути агонией. Относительно небольшого надо сказать города.

Так что Андрей стал ждать.

Полчаса.

Час.

Два.

Тишина.

Ну как тишина? Там, на некотором удалении от бойцов легиона стоял гвалт совершенный. Люди явно ругались. Или что-то крайне бурно обсуждали. Даже дрались, судя по всему. Но к легионерам не лезли. И даже в поле зрения не попадали, укрываясь за домами.

Наконец, спустя, наверное, часа четыре, появились переговорщики, которых проводили к Императору.

– Явились красавцы? – смешливо фыркнув, поинтересовался Андрей. Он как раз в своей палатке отдыхал. Чай пил с сухофруктами. И эти переговорщики, разоруженные да обысканные, туда, в палатку и были доставлены. – А чего так быстро?

– Быстро? – удивился один из киевских бояр.

– Я уж грешным делом подумал, что вы пожелали до конца стоять за этого христопродавца.

– Ну уж нет… – раздраженно прошипел самый старый боярин. – За Жигимонта животов своих лишаться – дурное дело. Он ведь нас бросил…

И остальные переговорщики закивали ему в лад. Дескать, точно также думают.

– Вот и я так думаю. Но почему вы не послали мне людей на переговоры сразу?

– Так не успели. Ты сразу палить стал.

– Так уж и сразу? А кто из пищалей обстрелял моих всадников? Кто им гадостей всяких наговорил, выкрикивая со стены?

– Дурни какие-то.

– И что это за дурни?

– Так сгинули. Твои ядра их в башенке надвратной и прибрали.

– Вот как? Интересно. Раз и концы в воду. Я не я и лошадь не моя? Занятно. Да. А не круто-то ли берете? Я ведь и поспрашивать могу. Да не так, а на дыбе. Говорят, что после нее спина не болит и совесть чиста. Одна польза.

– Как же на дыбе? – робко спросил глава делегации. – Мы же с переговорами пришли.

– Сигизмунд нарушил Божий мир, напав на державу, что крестовый поход отправила. Грех это великий. Неискупимый. А посему все, кто за него дерется или дела его ведут есть такие же злодеи, что вывели себя за рубеж законов мирских и небесных. Печальная история?

– Да куда уж печальнее… – тихо произнес побледневший глава делегации.

– Вы, как я понимаю, пришли обсудить – как сдаваться, будете? – сменил тему Андрей.

– Так и есть.

– Славно. Смотрите. Мне с города нужна плата за беспокойство. Не стали бы ерепенится – я бы и ее не взял. А так – уж извольте десять тысяч рублей. Монетой или иным серебром али золотом.

– Да откуда же мы столько возьмем!

– Цена поддержки христопродавца высока. Я и так – по минимуму беру. Милосердно. Если еще снижу – то не запомните. Так-то, по уму, вас нужно вообще до нитки обобрать. Чтобы на многие поколения запомнили, каково это – грех страшный творить. Но я не злодей. И беру ровно столько, чтобы воинам моим заплатить. За ваш счет.

– Но у нас…

– Хватит! – перебил их Андрей, слегка повысив голос. – Выкопаете из ухоронок кувшины с запасами старинными. Али думаете, что я не ведаю сколько у вас по углам припрятано?

Делегаты промолчали.

– Это первое. Второе – тех, кто подбивал вас держаться крепко в осадном сидении супротив меня вы должны наказать. Сами. Как вам будет угодно. Можете на кол посадить, можете повесить, можете голову отрубить. Мне без разницы. Семью их по миру пустить. А имущество промеж остальных разделить. И сделать сие до утра завтрашнего. И не дай Всевышний вы кого выгородите или утаите. Весь город под нож пущу. Ясно ли?

– Ясно… – тихо ответили переговорщики. Вроде как подавлено, но по тому, как они переглядывались было ясно – уже делят гешефты. Ведь на беседу с Андреем сторонников Сигизмунда и не посылали. Чего тигра за усы дергать?