Мир одного дня: Распад

Шесть аэролодок с белыми, оранжевыми и зелеными огнями строем пролетели с запада. Наверно, они поднялись с центральной башни, на которой базировалось большинство воздушных кораблей органиков. Неясно вырисовывавшаяся стена башни — более мили высотой — быстро скрыла аэролодки, опустившиеся на крышу.

— Через несколько минут они начнут искать нас, — произнесла Сник. Едва лишь расспросят гэнка, которого ты свалил.

— Он не знает, в каком направлении мы улетели. — Горло Дункана пересохло. Голос скрипел, как шестерни без смазки.

— Ну? — сказала Сник.

Он обернулся взглянуть на нее. Отражаемого от низких облаков света явно не хватало, чтобы рассмотреть ее лицо. Эти большие карие глаза, правильной формы голова, маленький нос, тонкие вытянутые губы — может, они слишком тонки, округлый подбородок — все прятала тень. Шлем скрывал черные прямые волосы.

— Башня распределения электроэнергии на юго-западе, — заметил Дункан.

— Я знаю. Я была там, когда ты разыскивал карты района… это было… дня три назад. Ты сказал…

— Я сказал, что это, должно быть, там, где в древние времена находились горы — Болдуин Хиллз. Затем их сровняли с землей и воздвигли эту башню. Подадимся-ка туда.

— Зачем? — Он объяснил. — Ты сумасшедший. Но мне это нравится. Почему бы не попытаться? Безрассудно, но…

— Может сработать. В любом случае — что нам терять? Им в голову не придет, что мы выкинем нечто подобное. Что значит еще одно преступление против государства? — заметила Сник. — Против преступного государства? — В голосе ее чувствовалось нетерпение. — Пистолет придется кстати, — добавила она. По тону ее нетрудно было понять: Сник смакует эту мысль.

Дункан повернул лодку, чтобы обогнуть основание башни. Вода плескалась над кабиной — скорость была всего пять миль в час. Вспыхивающие огни других аэролодок спешили к башне. Оставляя в кильватере за собой белую пенистую полосу воды, играя огнями, на высокой скорости приближалась лодка. Дункан еще глубже погрузил свой аппарат, кабина всего на пару дюймов виднелась над поверхностью воды. Лодка приближалась, и уже по воющим сиренам можно было определить, что это органики.

Когда гэнки были уже достаточно далеко, Дункан немного поднял лодку из воды и чуть увеличил скорость; через десяток минут нетерпение взяло верх, и корабль уже разрезал водную гладь со скоростью сорок миль в час. Справа осталась Башня Университета, потом миновали Башню Великого Конгресса Земли. Впереди, окруженный поверху яркими огнями, виднелся коренастый массив башни энергораспределения Болдуин Хиллз. В отличие от других башен ее дневное население было невелико — всего пятьсот человек: мужчины, женщины, дети. Здесь работали сто инженеров и техников. Из них половина сейчас занималась делом. Остальные отправились спать, покинув стоунеры. Жили все они на верхнем уровне.

Лодка неслась в ночи, волны глухо шлепались о корпус. Поя пятьюдесятью футами темной воды покоился глубокий ил — под ним остатки древнего Лос-Анджелеса, затопленного более двух тысяч облет назад растаявшей шапкой полярного льда. И дерево и бумага растворились до молекул, а соль, словно голодная мышь, обглодала беспорядочно наваленные камни. Дункан кипел от гнева; будь эта ярость видна, он походил бы, наверно, на человеческого жука-светляка, на световой маяк, на глаза взбешенного быка. Но он совсем не хотел, чтобы гнев переполнил его. Гнев ослеплял разум, а Дункан не мог этого допустить. Если осмотрительность лучшая часть доблести, ему явно досталась худшая. Он был заполнен бычьей безмозглостью и отчаянностью при виде красной накидки матадора.

Нет! Нет! При чем тут матадор? Люди в башне не ведают о его приближении. И он сумеет овладеть своим гневом. Он направит его силу, чтобы разжечь, а не угасить ум. Так будет.

Черная башня четверть мили шириной и пятьсот футов в высоту заменила собою впереди все. Дункан остановил лодку. В сотне ярдов в сторону находились причалы, начинающиеся огромным арочным входом у основания строения. Слабый свет исходил из колоссального помещения, призрачно освещая парусные и моторные суда, пришвартованные к причалам или заполнившие эллинга. Суда принадлежали верхушке чиновников администраторов и инженеров. Вокруг не было ни души.