Мир одного дня: Распад

Он сидел в кресле с полуоткидной спинкой. Детекторное устройство двигалось над ним взад-вперед по направляющим. Звуковые, электромагнитные и лазерные частоты зондировали со всех сторон его голову, оголенную кожу ног и туловища. Психиатр, доктор Арлен Гоу-Линг Брашино, сидела к нему лицом. Взгляд ее прыгал с его лица на дисплей монитора на стене за спиной пациента и обратно — на лицо. В верху стены, позади доктора, размещался экран, который также регистрировал все проявления пациента. Показания попадали на сетку и анализировались компьютером. Рядом с одним экраном за спиной пациента был и другой, который считывал мимику лица и частотные изменения голоса.

В машине над ним был и сниффер, который анализировал на запах мельчайшие частички, отделяющиеся от его тела. Компьютер был готов поймать любое изменение, которое могло бы указать, что, обманывая, он испытывает страх. Этот способ еще использовался, хотя пациент доказал доктору, что может погружать себя в состояние трусливого петуха и принуждать тело выделять молекулы запаха испуганного человека. Он мог начинать и прекращать этот процесс почти без усилий, словно нажимая кнопку управления. Брашино поражалась, но оказалась бессильной объяснить такую способность. Доктор утверждала, что и он не способен запомнить, как всякий раз это ему удается. «Но, Арлен, — сказал он, — это правда, что у меня нет никаких воспоминаний о прошлых личностях. И я не в состоянии создать какую-либо новую. С тех пор как я попал сюда, я много раз пытался и ничего у меня не получилось. Правда, сохранились некоторые мои возможности, например, способность лгать под ТИ».

Они находились в большой комнате, где он каждый Вторник проводил несколько часов. Слева от его кресла — большое окно, сквозь которое открывался вид на раскинувшийся луг; луг оканчивался внезапным обрывом. Повернувшись, он мог разглядеть долину внизу. На дальней ее стороне вздымалась гора с крутыми склонами, поросшими елями у подножия; посреди склона — утес, пик покрыт снегом. У него не было никакого представления о том, где он; очевидно, лишь — это пояс с очень теплым климатом. Ему разрешалось общение с другими пациентами, но узнать что-либо о месторасположении центра не удалось. Других «реабилитантов», как и его, доставили сюда стоунированными.

Арлен Брашино была весьма симпатичной голубоглазой блондинкой среднего возраста. Длинные волосы уложены узлом Психеи, пронзенным серебряной булавкой с крупным искусственным бриллиантом на конце. Брелок на шее — звезда с двенадцатью лучами, в центре ее — идентификационная карточка доктора. Карточка была прикрыта серебряным украшением в форме лабиринта, в середине которого — голова минотавра — получеловека, полубыка. Любой из двенадцати кончиков украшения можно вставить в приемно-передающее устройство и считать или ввести данные карты.

Арлен носила белую прозрачную, плотно облегающую талию блузку с высоким кружевным воротничком, зеленую до икр юбку и сандалии. Из всего лишь нескольких ответов на множество вопросов о ее личной жизни он усвоил, что она живет с двумя мужчинами. Смеясь, она поведала ему, что у нее достанет любви объять и более пары мужчин, а также двоих ее детей.

«Да и грудей вполне достанет тоже», — сказал Кэрд.

Эта реплика заставила ее еще раз рассмеяться.

Один «глаз» путешествующей над Кэрдом машины смотрел на Арлен. Машина регистрировала ее собственные нервные и метаболические изменения в процессе лечения. Во время сеансов психиатр должен знать свои личные даже едва различимые реакции. Но Брашино чувствовала себя непринужденно, и боязни не было и в помине. Психиатр из Манхэттена Арезенти опасалась, что слишком много наслышалась от Кэрда о незаконных делах правительства и что власти избавятся от нее, когда она закончит с ним курс процедур. Арлен, просмотревшая ленты сеансов, которые проводила Арезенти с Кэрдом, рассказала ему о них. Она вовсе не умолчала о том, что ей казалось важным. Он поинтересовался, что стало с Арезенти. Арлен нахмурила брови и ответила:

— Не знаю, но вы можете не сомневаться — она не пострадала. В противном случае ленты никогда бы не попали ко мне.

— Не уверен, — заметил он.

Он опять посмотрел в окно. Раннее лето вступило в права. Маргаритки и другие цветы, названия которых он не знал, словно осыпали луг. Олени вдали ощипывали траву. Маленькие существа, коричневые с большими белыми пятнами. Крупная черная птица парила высоко в восходящем потоке воздуха — не разглядишь — то ли ястреб, то ли орел. Снега на вершине горы ослепительно блестели под ярким позднополуденным солнцем. В прошлые времена до наступления нынешней теплой эры снега держались до середины горы. Так сказал ему один из обитателей здешнего реабилитационного центра.

— Я и без машины знаю, что вы говорите правду, — сказала Арлен. Конечно, как вы себе ее представляете.

— Так чем мы сейчас занимаемся?