Мир от Гарпа

Он любил мысленно прокручивать тот горький миг, когда писатель, оставив идеальную записку, берет и с дьявольским хохотом подносит пистолет к виску (глотает яд или бросается с моста в воду), преисполненный уверенности в своей долгожданной и на сей раз окончательной победе над читателем и критикой. Среди предсмертных записок, придуманных Гарпом, была и такая: «Кретины, до сих пор вы не понимали меня, но завтра поймете!»

— Что у тебя за навязчивая идея? — нахмурилась Хелен.

— А по-моему, прекрасная смерть для писателя, — улыбнулся Гарп.

— Уже поздно, — заторопился Вулф. — Вам завтра лететь.

Издатель отправился в гостиную и уже собирался лечь, но заметил, что Данкен еще не спит.

— Думаешь о путешествии? — улыбнулся Джон Вулф.

— Папа видел Европу, а я еще нет, — сказал мальчик.

— Знаю, малыш, — кивнул Джон.

— Правда, папа заработает кучу денег? — неожиданно очень серьезно спросил Данкен.

— Думаю, да, — ответил Джон.

— Зачем нам деньги? У бабушки их и так полно.

— Разве плохо самому быть богатым? — возразил издатель.

— А зачем? — не успокаивался Гарп-младший.

— Хорошо быть знаменитым.

— Вы думаете, отец будет знаменит? — спросил Данкен.

— Уверен, — подтвердил Вулф.

— Моя бабушка уже знаменита.

— Знаю, — кивнул издатель.

— По-моему, ей это не очень нравится.

— Почему ты так думаешь? — спросил Джон.

— Слишком много ходит вокруг посторонних, — объяснил Данкен. — Я сам слышал, как бабушка сказала: «В доме полно чужих».

— Видишь ли, твоего папу ждет несколько иная известность.

— А сколько бывает известностей? — спросил Данкен.

Джон Вулф глубоко, протяжно вздохнул и принялся объяснять маленькому Гарпу разницу между книгами, которые идут нарасхват, и книгами, имеющими некоторый успех. Он излагал ему многие тонкости издательского дела. С Гарпом-старшим Вулф никогда не пускался в подобные откровения, Гарпа это не волновало. Как, впрочем, и Данкена, который не запомнил ни одной тонкости и довольно скоро уснул под тихий, ровный голос Вулфа. Его убаюкивало медленное, бесконечное бормотание. Будь то голоса Роберты Малдун или Дженни Филдз, матери или Гарпа, которые каждый вечер рассказывали ему на ночь какую-нибудь историю; слушая их, он быстро засыпал и спал всю ночь здоровым, без кошмаров, сном. Данкен так привык засыпать под чей-то рассказ, что в Нью-Йорке никак не мог заснуть, пока не пришел Вулф.

Утром Гарп с Хелен принялись с интересом разглядывать гардероб Джона. Рядом с мужскими вещами висел прелестный пеньюар, несомненно принадлежавший одной из элегантных красоток Вулфа, которую не пригласили провести эту ночь в его апартаментах. На плечиках висело костюмов тридцать, не меньше, все в узкую полоску, все изящного покроя и все прекрасно бы подошли Гарпу, если б не слишком длинные брюки. Это не смутило писателя. Он выбрал по вкусу костюм, подвернул штанины и вышел в нем завтракать.

— Господи Иисусе, сколько же у вас костюмов! — сказал он Вулфу.

— Берите любой, — предложил Вулф. — Возьмите два или три. Или тот, что на вас.

— Длинноват, — улыбнулся Гарп, задирая ногу.

— Можно подшить, — посоветовал издатель.

— Конечно, — вмешалась Хелен. — У тебя ведь нет ни одного костюма.

Костюм так понравился Гарпу, что он решил ехать в нем в аэропорт, и штанины закололи булавками.

— Боже, — сказала Хелен.

— Мне бы не хотелось, чтобы нас видели вместе, — признался Вулф, но все же отвез Гарпов в аэропорт. Он хотел своими глазами увидеть, как семейство покинуло страну.

— Да, ваша книга, — спохватился в машине Вулф. — Я все время забываю показать вам сигнальный экземпляр.

— Я это заметил, — сказал Гарп.

— Ну ничего. Я вам его обязательно вышлю, — пообещал издатель.

— Уж пожалуйста. Я ведь до сих пор не знаю, что на обложке.

— Сзади ваша фотография, — сказал Вулф, — столетней давности.

— А что спереди?

— Название, конечно, — ответил издатель.

— Что вы говорите! А я подумал, вы его в последний момент сняли.

— Только название, — сказал Вулф. — А под ним что-то вроде фотографии.

— Что-то вроде фотографии? — переспросил Гарп. — Какой фотографии?

— Может, у меня есть в портфеле одна суперобложка, — сказал Вулф. — Приедем, поищу.

Вулф вел себя очень осторожно. Как-то он позволил себе обмолвиться, что «Мир от Бензенхейвера» — «мыльная опера». Но тогда его слова, кажется, не слишком задели Гарпа.

— Поверьте мне, — сказал он Гарпу, — ваша повесть чертовски хорошо написана, но при всем при этом… она всего лишь «мыльная опера». Слишком в ней много всего накручено.

— В жизни тоже много всего накручено, — вздохнул тогда Гарп. — Жизнь, Джон, и есть «мыльная опера» для взрослых.