Мир от Гарпа

— Пап? — опять зовет Данкен, решив, что отец, начитавшись имен и зажив чужой жизнью, опять впал в телефонный транс. Гарп и в самом деле запамятовал, по какой причине взял справочник, начисто позабыв о брусках; его сейчас волновал беспримерный снобизм М. Неффа и еще одно — не выйдет ли из него самого консультанта по вопросам семьи и брака.

— Папа! — упрямо зовет Данкен. — Если не позвонить Ральфу до ужина, его мать не позволит мне ночевать у них.

— Ральфу? — спрашивает Гарп. — При чем здесь Ральф? Здесь его нет!

Данкен выставил вперед узкий подбородок и выкатил глаза. Точь-в-точь Хелен в подобных ситуациях. И еще у Данкена такая же красивая шея.

— Конечно нет, он у себя дома. А я пока у себя, — терпеливо объяснил отцу Данкен. — Я хочу сегодня ночевать у них.

— А как же завтра в школу?

— Черт возьми, сегодня пятница! — восклицает Данкен.

— Не выражайся! — говорит Гарп. — Вот мама вернется с работы, попросишь разрешения у нее.

Гарп явно тянул время. Ему не по душе Ральф, хуже того, он боится отпускать Данкена к Ральфу на ночь, хотя сын уже не раз ночевал у приятеля.

Ральф был старше Данкена, и Гарп с подозрением относился и к нему и к его матери; она имела обыкновение уходить вечером из дому, оставляя мальчишек одних. (Данкен сам это говорил.) Хелен однажды назвала ее «гулящей»: слово это интриговало Гарпа, внешний вид таких особ привлекал его. Отец Ральфа не жил с ними, и статус одинокой женщины добавлял привлекательности матери школьного приятеля Данкена.

— Я не могу ее ждать. Мать Ральфа сказала, ей нужно знать до ужина, приду я или нет.

Ужин обычно готовил Гарп, и напоминание о нем наконец-то оторвало его от справочника. Интересно, который теперь час? Появление Данкена не вносило ясности: он мог прийти из школы и в два и в пять.

— А почему бы Ральфа не пригласить к нам? Пусть ночует.

Обычная тактика: Ральф с удовольствием ночевал у них, избавив Гарпа от тревоги за сына, которому, по его мнению, грозили всякие опасности в доме легкомысленной миссис Ральф (фамилию Ральфа он, как ни старался, запомнить не мог).

— Ральф и так всегда у нас ночует, — канючил Данкен. — Я хочу сегодня пойти к ним.

К чему бы это, пытается угадать Гарп. Неужели, чтобы пить, курить «травку», мучить кошек и подглядывать, как эта неряха, миссис Ральф, предается любовным утехам с кем-нибудь из своих дружков? Но Данкену уже десять, и рассудительности и осторожности ему не занимать. Скорей всего, ребятам просто нравится быть в доме одним.

— А что, если позвонить миссис Ральф и спросить, нельзя ли подождать, пока придет мама? Если она отпустит, иди пожалуйста, — предлагает Гарп.

— Господи! — стонет Данкен. — Да мама наверняка скажет: «Я не возражаю. А как отец?» Она всегда так говорит.

«Вот умник!» — думает Гарп. Сын загнал его в угол. Не может же он в самом деле взять и сказать, что боится, вдруг миссис Ральф погубит их своей легкомысленностью: заснет с горящей сигаретой, вспыхнут волосы, глядишь, и до пожара недалеко.

— О'кей, иди, — кисло соглашается он. Гарп даже не знает, курит ли мать Ральфа. Просто ему не нравится ее вид; а Ральф был в немилости тоже по вполне невинной причине: мальчишка был немного старше Данкена, а значит, мог совратить его, научить дурным вещам.

Гарп с подозрением относился к людям, которые нравились Хелен и детям; в нем жила потребность уберечь близких от той скверны, которая мнилась ему чуть ли не в каждом встречном. Бедняжка миссис Ральф была не единственной жертвой его параноидального воображения. «Я так плохо знаю людей, — говорил себе Гарп. — Чтобы их узнать, надо ходить на службу». В те промежутки, когда не писалось, мысль о работе постоянно преследовала его.

Но беда заключалась в том, что существовало очень мало занятий, которые привлекали Гарпа, к тому же у него не было никакой специальности. Он мало что умел делать профессионально. Да, он мог писать и, когда писал, чувствовал, что у него получается великолепно. Но работать он хотел для того, чтобы побольше узнать о других людях и излечиться от подозрительности. Работа заставит его хотя бы общаться с людьми. Если же не стоять над ним с палкой, он так и будет прозябать в четырех стенах.

После школы Гарп отбросил всякую мысль о работе, чтобы свободно отдаться писательству. Теперь же ради этого самого писательства он жаждет работать. «Моему воображению не хватает людей, — размышлял Гарп. — Наверное, я всегда любил очень немногих, и потому уже несколько лет никак не могу создать вещь, которая нравилась бы мне самому».

— Я пошел! — крикнул Данкен, и Гарп тут же очнулся от своих нелегких раздумий.

Данкен надел на спину ярко-оранжевый рюкзак, к которому снизу был привязан скатанный валиком желтый спальный мешок. И рюкзак и мешок Гарп покупал сам, выбрав самые яркие цвета. Такой рюкзак и не захочешь — заметишь.

— Давай я тебя подвезу! — отозвался отец. Но Данкен опять выкатил глаза:

— Мама ведь на работе, а машина у нее.

Действительно, Гарп сконфуженно улыбнулся. И вдруг увидел в окно, что Данкен выводит велосипед.

— Может, пойдешь пешком? — крикнул он, выглянув в дверь.