Мир от Гарпа

…Гарп вернулся домой и поискал, что надеть на ноги. Он носил только один вид обуви — кроссовки, множество кроссовок. Все они были в различных стадиях донашивания. Гарп и дети ходили всегда в чистой, но далеко не новой одежде. Хелен в отличие от них всегда была одета с иголочки: ее вещи стирал Гарп, но гладить отказывался, так что глажкой Хелен занималась сама и, случалось, гладила одну-две рубашки мужа; из домашнего инвентаря у Гарпа были нелады только с утюгом. Готовка, дети, стирка, уборка — все было на нем. Готовил Гарп прекрасно, с детьми у него получалось не всегда гладко; уборка — с некоторым напрягом. Он ругался при виде разбросанной одежды, грязной посуды, игрушек, но неизменно все прибирал: Гарп был патологически чистоплотен. Случалось, утром, перед тем как уткнуться в листок бумаги, он пробегал по всему дому с пылесосом или мыл плиту. В доме царил порядок, было чисто, но все-таки казалось, что чистоту здесь наводят наспех. Борясь с расхлябанностью близких, Гарп множество вещей просто выкидывал, и в доме постоянно искали то одно, то другое. Месяцами он не замечал перегоревших лампочек, пока Хелен не пеняла ему, что они давно живут чуть не в кромешной тьме, слетаясь на огонек двух единственных уцелевших ламп. Иногда он сам вспоминал про лампочки, но тогда напрочь забывал про мыло и зубную пасту.

Кое-чем по дому занималась и Хелен, например цветами: если Хелен забывала поливать их, то они попросту погибали. Увидев, что какой-то цветок начинал чахнуть, Гарп тут же отправлял его в мусорный бак. Пройдет несколько дней, и Хелен вдруг удивленно спросит:

— А где наша красная фуксия?

— Это уродец-то? Он стал болеть. Я сам видел на нем тлю. И с него что-то постоянно сыпалось.

Так вот Гарп и хозяйничал.

В конце концов он нашел свои желтые кроссовки и надел их. Сунув телефонный справочник в шкаф, где стояли самые большие кастрюли и сковородки (Гарп совал свои справочники куда попало и потом переворачивал все вверх дном, ища любимое чтение), занялся ужином. Налил в глубокую сковородку оливкового масла и, ожидая, пока оно разогреется, мелко нарезал луковицу. Сегодня он запаздывал с ужином, а еще надо бежать в магазин. Ладно, пусть будет паста[25], томатный соус, зеленый салат и вкуснейший хлеб собственной выпечки. Пока соус готовится — в магазин и обратно, к ужину нужна только зелень. Нарезал базилик, но не бросил сразу на сководродку. Пусть масло хорошо разогреется (только, упаси Бог, довести до кипения). Поспешишь — людей насмешишь. Это Гарп хорошо знал и строго следовал рецепту.

Тишину нарушил телефон. Гарп так разозлился, что шмякнул на сковороду пригоршню нарезанного лука и пребольно обжегся масляными брызгами.

— Дерьмо! — заорал Гарп, в сердцах пнул ногой стоявший рядом с плитой шкаф, сорвав петлю на дверце, и уставился на выпавшую оттуда телефонную книгу. Бросив в горячее масло остальной лук с базиликом и уменьшив огонь, подставил обожженную руку под холодную струю. Морщась от боли, другой рукой потянулся за телефонной трубкой.

(«Шарлатаны! — возмущался он про себя. — Как создать идеальную семью? Да чтобы этому учить, надо быть семи пядей во лбу. Не отдавать же и эту область на откуп чудакам-психоаналитикам».)

— И какому кретину, мать твою, взбрело в голову звонить в самую ответственную минуту! — рявкнул Гарп в трубку, кося глазом в сторону корчившегося на сковородке лука. Он знал, что никого не обидит своей грубостью, — с бедного безработного и взятки гладки. Его издатель Джон Вулф заметил бы только, что давно знает, какой Гарп грубиян. Хелен привыкла к его коротеньким телефонным истерикам; если же звонит кто-то из ее коллег — тоже не страшно. Гарп для них давно что-то вроде буки. Только услышав в трубке голос Эрни Холма, Гарп испытал бы угрызение совести; старый тренер неизменно начинал разговор с извинения за беспокойство, чем всегда очень смущал Гарпа. Если это звонит мать, она не испугается, услышав неистовый вопль сына. «Опять ложь, — наверняка скажет Дженни. — Да разве могут быть ответственные минуты у бездельников!» «Только бы не она!» — пронеслось у него в голове. Ни от каких других женщин Гарп в этот период жизни звонков не ждал. Правда, могли позвонить из детского сада, вдруг что-нибудь с Уолтом? А может, Данкен? Звонит, чтобы сообщить — сломалась молния на спальном мешке. («Господи, лишь бы не нога!») Только в этих двух случаях Гарпу было бы действительно стыдно за грубость. Ведь дети имеют бесспорное право отрывать родителей от любых самых срочных дел, и они этим широко пользуются.

— Самая ответственная минута? — спросил голос Хелен. — Чем же ты занят? И с кем? Она очень мила?

Говоря по телефону, Хелен любила подразнить его фривольными шуточками. Гарп не переставал этому удивляться, в жизни Хелен ничего такого себе не позволяла, она просто не была кокеткой. И хотя Хелен по-прежнему очень волновала его, ни в ее платье, ни в манерах не было ничего, что привлекло бы похотливый взгляд мужчины. А вот по телефону голос ее откровенно соблазнял, и так было всегда.