Мир открыт для добра

Первый раз 063-й летал из Саламата в Карталы. Это 70 километров. Вылетел с другими голубями, а вернулся последним, через три недели. Борис не торопился с выводами, понимая, что птица еще набирает силу. И действительно, из Челябинска она вернулась домой, не отстав от других. Потом возвращалась из Свердловска, из Омска, еще несколько раз из Челябинска. К старту голубь выглядел свежо, бодро. Борис был почти уверен, что этот не потеряется.

Еще два голубя — родные братья. Братья-то родные, но уж очень разные. 313-й стандартный красавец, пропорции выверены, в квадрат вписывается — все как по чертежу. Берег его Борис, не трогал, все больше дома оставлял. А 285-й не удался. Длинный какой-то, неуклюжий. Не ценил его Борис и часто, как он говорит, «беспокоил». Полетал он порядком. А 313-й только перед стартом дважды из Челябинска летал домой и один раз из Еманжелинска. Одолеет ли он этот марафон? Жаль, если пропадет. Хотя, с другой стороны, птица в хорошей форме. Надо же и ей когда-то себя показать.

Борис убежден: если голубь не вернулся, виноват голубевод. Не все учел. Понадеялся на авось. Нельзя, например, перекармливать птицу. Лишний жир ей вреден. Был у Бориса такой голубь. Кормушка стояла рядом с гнездом, злоупотреблял он пищей. Набрал лишний вес. Выглядел он, правда, вполне благополучно — весь круглый, перо блестит, а «спортсмен» из него неважный. Из Петухово — четыре сотни километров — летел месяц. Надорвался. Не сразу и узнал его хозяин — худой и взъерошенный. А на будущий год из Бускуля не вернулся. Случилось что в пути? Случилось, конечно. В том-то и дело: что-нибудь случается только с больной птицей. А если голубь в хорошей форме, ни ястреб, ни сокол не страшны ему. Птица не вернулась. Винить некого, кроме себя.

11 июля Борис поехал в Карталы. Только зашел во двор, сразу заметил 063-го. Он сидел на крыше. Да шустрый такой, будто и не устал совсем. Было два часа дня. Значит, вернулся он на пятый день. Видно, все-таки помогал ему попутный ветер.

В тот раз двух остальных голубей Борис не дождался. И с этого не смог снять контрольку, потому что он в чердак, хитрец, не залетал, все на крыше отсиживался — боялся, что его опять увезут куда-нибудь за тридевять земель от гнезда. Только через три недели Борис вновь выбрался в Карталы. Все три птицы были дома. Он снял с них контрольные кольца и, как положено, отдал судьям.

Из 50 птиц, выпущенных в Новосибирске, домой вернулось 17.

Весь сказ. А как будто сказано не все. Остается, однако же, этот простенький вопрос: ну и что? Все три голубя Бориса Звездина вернулись домой — ну и что? Событие?

Не в том дело, чтобы славить страсть к голубям, хотя всякая страсть человеческая по-своему любопытна. Ее, однако, не внушить. Или она есть, или ее нет. И не тому надо удивляться, что голуби (почтовые или, по-современному, спортивные) в наше время — редкость. То удивительно, что они не перевелись. И, значит, есть тому причина.

Отец Бориса, Александр Матвеевич (от него у сына страсть), хлопотал о центнере зерна для голубей. Просьба была заверена печатями и подписями в Челябинске и Карталах. А когда приехал он, ветеран войны и труда, в ближайший, Полтавский совхоз, директор, повертев досадливо бумажку в руках, вернул ее старику: «Почему ко мне? Езжайте в Варшавку».

У директора своя колокольня. Он занят делами серьезными, а тут какие-то голуби…

Уж так мы устроены — во всем пользу искать. А какая от голубей польза? Во всяком случае к голубиной почте мы не вернемся. Что еще? Ничего. Так, игра, забава.

А мы сидим с Борисом и третий час говорим о птицах. О городских голубях. Они хоть и в городе живут, но — дикие. Культуры — никакой. К свалкам прибились — и летать не надо. Они, как цыгане, — заметил Борис, — нет у них чувства дома.

Мы говорим о том, как ведут себя птицы в пути. Что хороший голубь может за светлое время дня преодолеть тысячу километров. Что, уточняя курс, голуби летят не прямо, а зигзагом, по коридору. Что ненастье их задерживает, не столько затрудняет полет, сколько угнетает «психику».

И, конечно же, наш разговор не миновал загадки птичьих перелетов. Как, возвращаясь домой, птицы находят дорогу? По солнцу, по звездам, по магнитным линиям, по ориентирам, по запаху? О биологических часах, которыми пользуются птицы, мы говорим как о факте бесспорном, анализируем функции воздушных пазух в организме птиц, вспоминаем о том, что птицы — потомки рептилий… От птиц переходим к обитателям морей. Далеко, однако, зашел разговор…

Высокомерие всегда рискованно. Можно снисходительно улыбнуться: игра, забава. Очень легко «не понять» чью-то страсть, назвать ее странностью. А вдруг голубятня — лаборатория? А может быть, Борис Звездин — самодеятельный исследователь природы?