Мир падающих звезд

«Точно болван!» Арктур пылал гневом, хотелось громко выругаться, как делала это постоянно Леда. Он вспомнил, как мучился с ружьем всю дорогу, тяжелый кусок металла постоянно мешал, застревал в земле, оттягивал плечо, ремень так и норовил зацепиться за абсолютно каждую ветку в густом лесу. Арктур хотел швырнуть ружье в темноту, но вместо этого тихо поставил на землю и прислонил к стволу.

Потом он вспомнил ту ночь, когда старик угрожал нерабочим ружьем, стараясь выглядеть внушительно, а на самом деле защищал своих от чужака. Не защитил. Парень закрыл глаза руками. Злость скукожилась до размеров маленького зернышка, проросла и расцвела чувством вины.

«Немощный старик ценой жизни защищал своих, умер за семью, а я всех подвел: и его, и Лилию. И сейчас все зависит от меня, – решение виделось Арктуру достаточно ясно, – если на мой след напали и остальные уже мертвы, я должен спасти хотя бы Лилию, Леду и Поллукса».

Прошло еще добрых полчаса в молчании и тишине. Никто не показался – ни враги, ни свои. Напряжение внутри Арктура выросло до гигантских размеров.

– Леда, – его голос звучал уверенно и сурово, – уходите в лес, чем дальше, тем лучше. Если сюда доберется отдел ПЭ, я их задержу с ружьем или без него.

Девушка от неожиданности растерялась. Она смотрела на силуэт Арктура, хотела заглянуть ему в глаза, понять, о чем он думает, искала причину в перемене настроения. Поллукс тоже застыл, просчитывая шансы. Леда набрала в легкие воздух, будто хотела что-то сказать, но лишь тяжело выдохнула. Прощаться и благодарить она не умела.

– Пойдем, Поллукс.

Но в ту же минуту хлопнула дверь дома и на всю округу разнеслось: «Ле-е-да-а!»

– Мирах! Мирах, миленький! – Леда скинула сумку с плеча и побежала к дому. Следом рванул Арктур, Поллукс тоже побежал, забыв, что на руках у него спит Лилия.

На пороге дома стояли три фигуры. Леда кинулась к Мираху и повисла у него на шее.

– Нет за ним хвоста, в лесу кроме волков никого.

24

Альдерамин вырисовывал цифры под именем Кастора на большом камне. Валун, наполовину застрявший в земле с одной стороны, покрылся зеленым мхом. Он весь был в серо-коричневых впадинах и бугорках, а кое-где, будто морщины, пролегали трещинки.

Первые похороны в жизни Арктура. Он не хотел тратить на них время. Для него прошлое осталось в прошлом, незачем возвращаться, копаться в нем.

– Зачем хоронить вещи? Не понимаю. А надпись, сделанную углем, смоет первый же сильный дождь. Бессмысленная затея, Кастору уже все равно. Сейчас надо решить, что делать дальше, – говорил он негромко, чтобы другие не услышали, пока все готовились к церемонии.

– Ты думаешь, похороны проводятся ради умерших? Похороны нужны живым, – категорично ответила Леда. Она выкопала под камнем небольшую ямку и положила в нее очки.

Мирах низким голосом начал панихиду:

– Сегодня мы прощаемся с Кастором Антаресом – человеком, который собрал нас всех и подарил эту прекрасную жизнь… – Дальше говорить он не мог. От спокойного тона ничего не осталось, и последние слова он произносил второпях, а потом отвернулся в сторону и застыл, будто сам превратился в большой камень.

Слово взял кто-то другой, но Арктур не слушал, а разглядывал, как на черных ботинках Лилии, которые были ей велики на два размера, появлялись мокрые следы. Девочка опустила голову и тихо роняла слезы. Грязь, прилипшая к носкам ботинок, намокала и почернела.

Арктур сделал шаг назад, сломав почти идеальный полукруг, но Альдерамин положил руку ему на плечо и тихо шепнул: «Прочувствуй момент». Арктур встал на прежнее место, где под его ногами уже примялась трава и земля хранила следы тяжелой обуви.

Когда зазвучал голос Леды, парень будто очнулся от тяжелого сна. Она говорила громко и задорно, будто не на похоронах вовсе. Рассказывала, как старик учил ее рыбачить, как однажды они поймали огромную рыбину, но удержать не смогли.

– Если рыбу сразу не схватить за жабры, за хвост ее уже не вытянуть – выскользнет и уплывет. Так и случилось. Я тогда так горько плакала, а Кастор смеялся. «От судьбы не убежишь», – говорил он часто. Никогда не понимала этих слов. Теперь понимаю.

Потом долгую проникновенную речь начал Альдерамин:

– Мы все потеряли частичку себя. В сердце каждого из нас Кастор занимал особое место. Он вырастил нас, каждый шаг мы делали с ним вместе, шли в будущее. Но в прошлое вместе с Кастором уходит и наш дом, привычный уклад жизни, покой. Переворачивая страницу, мы открываем чистый лист, и что на нем писать, решать нам.