Мир Печатей. Аристократ по обмену (СИ)

Ел я как не в себя. Видимо, перемещение между мирами дело энергозатратное. Лишь заметив, что орк кидает на меня обеспокоенные взгляды буквально каждое моргание, я заставил себя оторваться от еды. В конце концов, наверняка тут кормят по системе все включено. В любое время.

Едва я откинулся на спинку стула, Гару принялся суетиться, убирая приборы. Справившись с этой задачей, орк вышел. А я решил забраться в кровать и попробовать опять запустить дневник.

Книжка раскрылась где-то в первой трети.

АХ!

Всё утро спорил с леди Хармес. Называть её маменькой после случая с леди Фиорес я категорически отказываюсь!

Но её это нисколько не смущает!

Она все также продолжает пользоваться своим авторитетом, дабы задавить мои лучшие творческие начинания.

Если бы не Ставрос, я бы давно взбунтовался!

Но мне приходится…

— Милорд, прошу меня простить, — Гару появился неслышно, отчего я вздрогнул и вопросительно посмотрел на орка.

— Стэлла сказала, что вы отказались от массажа. Но вы же помните, что его никак нельзя пропускать. Забыли, как в прошлый раз…

Я прервал поток пугалок взмахом руки.

— Чего ты хочешь?

— Если вас не устраивает Стэлла, я могу предложить Иллу. Да и Нола не против, только дайте знать.

— Гару! Отстань!

Но орка было не так то просто запугать одним суровым видом в банном халате.

— Не хотите девочек, тогда массажем займусь я!

— Вот и займись! — проворчал я, возвращаясь к чтению. Правда пришлось скинуть халат и перевернуться на живот, подставляя спину орочьим… Рукам? Или все-таки лапам? Сделал пометку в голове, разобраться при случае и с этим вопросом тоже. И вернулся к дневнику.

Эта запись была длиннее. Но бесполезнее.

Из всего рассказа я понял, что леди Мелория Хармес особа с характером. С извечным комплексом отцов и детей. И с желанием женить сына как можно выгоднее. Я призадумался. У Аарона хотя бы была мать, в отличие от меня. Точнее, у меня она тоже наверняка была. Не от святого духа же я появился. Но я её не видел. А Аарон видел. Каждый день. Но счастливее от этого не становился. Вот уж действительно, хорошо там, где нас нет.

Хотя, в данный момент мне на удивление хорошо было там, где я находился. Уж не знаю, учат ли в этом мире на массажистов и проходил ли Гару такие курсы. Но прекратив читать, я с удивлением обнаружил, как напряжение и волнения покидают моё тело. Однозначно, орк был прирождённым массажистом!

— Ах ты зелёная зверюга! Руки прочь от моего сына!

Глава 4 Про расистов, истеричных родителей и балы

В первое мгновение мне показалось, что я ослышался.

Во второе — что система, отвечающая за перевод, дала сбой.

И только в третье я начал понимать, о чём идёт речь.

— Не зря, ох не зря я всё утро места себе не находила. Как только Ставрос уехал, ты тут же активизировался! Дикарь! Варвар! Скотина ты лесная!

Посреди комнаты, стеная и заламывая руки, стояла женщина. Тощая, как жердь, с лошадиным лицом и волосами цвета прелой соломы.

— Аарон, сын мой! Как ты мог отдаться в лапы этому чудовищу? Как? Это все в отместку мне за леди Фиорэ? Я же тебе сказала, что не хочешь леди Фиорэ, найдём другую! Я знаю, что это все от протеста! Я не верю, что ты такой же, как твой отец — любитель этих отвратительных нелюдей! Ах, а ведь Бернард мне говорил, что эта дружба добром не кончится! А я ему не верила!

— Это всего лишь массаж, миледи… — я попытался утихомирить разбушевавшуюся фантазию дамы.

— Вот! — рявкнула та. — Все с этого начинается! Сначала ты подпускаешь его к своему телу! Потом он забирается тебе в душу! А после — уже руководит твоими действиями и поступками! Ох, надеюсь император, да живёт он долгие годы, примет, наконец, какие-то меры. Чтобы эти твари сидели у себя по лесам и не высовывались!

Орк съёжился под градом обвинений и попытался всосаться в ковёр. Я мысленно присвистнул. Миры мирами, а что-то остаётся неизменным всегда и везде. Например, ненависть к не таким, как ты. И не важно, что среди этих «не таких» могут быть много более достойные представители разумных существ. Приговор один — раз отличаешься, значит в топку тебя. В жернова системы. На пушечное мясо. Или, как здесь, — в рабство. А все это вот — возлюби ближнего и тому подобная ерунда — лирика чистой воды. Причём, лирика нежизнеспособная.